Как слышится, так и пишется

26 мая 2011 4223

В субботу свое 80-летие отметил Николай Бухарин — житель Пересвета, ветеран НИИхиммаша, историк и баснописец. Впрочем, последние слова следовало бы поменять местами, поскольку по его собственному же признанию, на первом месте в его жизни стоит все-таки поэзия. Накануне мы побывали у юбиляра в гостях и поинтересовались, как ему удается именно так складывать слова и невзирая на лица передавать в книгах все, что слышится вокруг. А заодно и просто поговорили о жизни.

Как слышится, так и пишется

К БАСНЕ ПУТЬ НЕБЛИЗКИЙ

Перед нами видавшая виды папка. На ней чем-то белым, похожим на корректирующий "штрих", начертано "Рецензии, заметки, дифирамбы". В папке — сотни вырезок, вплоть до крохотных, где упоминаются строки Бухарина.

Журналисты, похоже, всегда любили басни — и как читатели, и как люди, не упускающие шанс рассказать о редком жанре. Опыт нашего героя действительно удивительный: в то время как другие с возрастом бросают, например, курить, он взял и бросил... писать традиционные стихи, переключившись на басни. И вот уже почти сорок лет из-под пера Бухарина не выходит ничего, кроме басен.

Единственное исключение автор сделал для прозы, опубликовав десять лет назад книгу об истории родного города. Перед глазами читателя проносятся сотни фамилий, местные словечки, мельчайшие подробности, редкие фотографии.

— Николай Алексеевич, как вы только это все узнали?

— Это от людей, которые приехали строить Новостройку в 1948 году. Восемьсот человек из Костромы, парни и девушки, первые поселенцы. Сильные неприхотливые люди. В основном деревенские — только они могли превозмочь тяготы необустроенного быта. Я среди них был самый молодой.

— Фотографии ваши?

— Часть моя, часть других людей. Был такой фотоаппарат — "Смена", вот им я все и фотографировал: бараки, дороги, делал портреты.

— И какая же дорога привела вас в Новостройку?

— Я жил на Орловщине. Из Москвы пришла бумага: приказ отправить четырех юношей и девушек на учебу в столицу. Попадаю в этот список и я, хоть и один сын был у матушки. Но раз сказали ехать — надо ехать. Я оказался в Подлипках. Окончил ремесленное училище и попал в бюро к конструктору Исаеву. Кстати, все космонавты до сих пор спускаются на его аппаратах. Как тогда говорили, это "возвратный билет из космоса". У Исаева был маленький скворечник — стендик, где он проводил испытания микродвигателей. Двигатели были на спирту, между прочим. Спирт хотя и подкрашивали в розовый или синий цвет, но наш брат не боялся — попробовали и ничего.

— А потом?

— Видимо, я как-то проявил себя, и Королев вскоре забрал меня в свое бюро — сюда, в Новостройку. Мне дали немца в помощники, только я так и не понял, кто был главный — я или он. Он все знал, а я о ракетах не знал ничего. Он меня звал "Кола". Хороший был немец, добрый, спокойный, никого не ругал — ни наших, ни своих.

— Вы начинали как технарь. А как поняли, что надо все же идти учиться на историка?

— Еще со школы у меня было две любви — журналистика и история. Ходил в школу журналистики при газете "Вперёд". Писал в том числе и о людях труда — тогда за такие материалы платили хорошие деньги.

— Расскажите о ваших родителях. Это они воспитали в вас поэта?

— Я отмечал эту склонность у матушки. Она окончила церковно-приходскую школу, двухлетку, очень много знала стихов. Где бы мы с ней ни находились, она все время подбрасывала рифмы. Считаю, что она меня и заинтересовала стихами.


БУХАРА ЖАЛИТ

После вопроса о том, как Николай Алексеевич отметит день рожденья, тот заметно грустнеет — встречать юбилей придется без жены, которая приболела и попала в больницу. "Без нее не мыслю что-либо предпринимать", — говорит он.

Николай Бухарин достает откуда-то сверху большой альбом — подарок от семьи на 75-летие. Альбом открывается родословной рода Бухариных, заказанной у специалистов в генеалогии. Специалисты утверждают, что фамилия эта вовсе не южного, как можно было бы предположить, а северного происхождения.

Оказывается, по новгородской земле давным-давно ходило слово "бухара", с ударением на второй слог. Обозначало оно жалящее насекомое, а заодно и язвительного, наблюдательного человека. Итак, все сходится: зов предков слышится и спустя века.

— Николай Алексеевич, как поживает сегодня басенный жанр? Многие ли пишут басни?

— Нет, немногие. Когда я несколько лет назад выступал на празднике поэзии в "Лужниках", басни читал только я, остальные — стихи. Люди боятся писать басни, что вполне понятно. Так было и раньше, когда из-за моей опубликованной басни лишился должности редактор одной газеты. Там была строчка: "И дадут тебе пенсию в руки". Так вот, после этого редактор получил выговор:

"Разве это достойно советского человека — получать подаяние? Советский человек с гордостью принимает вознаграждение за трудовую деятельность!" И все, за эту строчку его сняли. Мне сноха сейчас говорит:

"Тебя с этими баснями куда-нибудь зашлют!" А я ей показываю (берет книгу, которая лежит под рукой. — В. К.) Конституцию, 44-ю статью. Все, что не является призывом к свержению строя, национальной розни, к войне и что не порнография — все в художественном произведении можно писать, не боясь. Я не выхожу за рамки Конституции.

— Кому достается в ваших баснях?

— Всем! Всем, кто того заслуживает. Басня бывает остросюжетная — раз, бытовая — два, эротическая — три. А вообще жанр басни строится из трех элементов. Московский сатирик Орлов сказал мне, что моя басня не витиевата, но содержит и сюжет, и аллегорию, и мораль. И вот что я еще скажу. Басня появляется и расцветает, когда ситуация в государстве "теплеет". Мы видели это при Хрущеве, а потом все свернули.


ОН РАЗБУДИЛ МИХАЛКОВА

Николай Бухарин — поэт-одиночка или любитель быть в центре внимания? Спросим об этом у самого автора.

— Вам нравится выступать перед публикой?

— Очень. Я получаю от этого удовлетворение. Мне это совсем не в тягость.

— Вы общались с самым известным советским баснописцем Сергеем Михалковым?

— Я виделся с Михалковым незадолго до того, как тот умер. Он не любил принимать гостей, и я к нему попал чисто случайно. Его Международный союз писателей находился на соседнем этаже в одном доме с нашим Союзом российских писателей. И я, поднимаясь в свой Союз, видел его всегда открытую дверь. Думал, вот бы зайти, показать ему мои басни, но боялся. В тот день Михалков дремал. И как-то шаркнула моя нога о порожек, он приподнял голову и вопрошает так: "Вы кто?!" Я говорю, что баснописец. Он оживился, попросил ему почитать. Я прочитал басню "Любовник", выбрал неполитическую:

"Любовник с проседью уж был,

Но далеко не старый.

Он к двум любовницам ходил —

К блондинке и чернявой.

Пойдет к блондинке — та ему

Рукой своей проворной

По два, по три, по одному

Таскает волос черный.

Зайдет к чернявой — та ему

Ручонкой своей смелой

Из головы весь дочиста

Ощиплет волос белый.

Так года два ходил пострел

То к белой, то к чернявой

И незаметно облысел,

А был такой кудрявый.

Но далеко не старый".

Он сказал "Талантливо! А теперь иди". Я ушел, хотя хотел прочитать еще много чего другого.

— Вам нравится жить в Пересвете?

— Да, хороший город. Хочется, чтобы был еще лучше. Я у себя под окнами каждый год устраиваю клумбу — все же лучше, чем автостоянка. С помощью администрации привожу песок, ставлю табличку, чтобы люди не повредили. Скоро будут цветы.

— С чем бы вы срифмовали слово "Пересвет"?

— Ох... И "много лет", и "лучше нет"... Хорошо рифмуется!

Свою первую книгу Николай Бухарин выпустил "самиздатом" — на тоненькой бумаге, на работе в НИИхиммаше с помощью служебного аппарата с забытым уже названием "ротапринт". Последняя, седьмая, изданная недавно, вышла из типографии в твердом переплете и на прекрасной бумаге. Значит, жизнь продолжается и басня по-прежнему нужна людям.

 

Владимир КРЮЧЕВ, газета "Вперед"