Две “подушки” одной области

15 января 2011 4016

От Подушкино до Подушкино — двести верст. Двое суток ходу под скрип полозьев саней и мерные понукания ямщиком ленивой кобылки. Одна долгая тягучая, как стаявший воск, ночь на пропитанном сивухой, дешевым табаком да мужицким потом постоялом дворе. Вот когда не пожалеешь, что живешь не в восемнадцатом, а уже в двадцать первом веке. И можно не раздражаться на ленивую лошадь, не ругать почем зря нерасторопного ямщика, а преспокойно сесть в машину и одним днем навестить две деревни Подушкино, чудом оказавшиеся в одной нашей Московской области.

Две “подушки” одной области

Призрак деревни

Как получилось, что деревеньки-тезки очутились в совершенно разных районах Подмосковья — Сергиево-Посадском и Одинцовском? Почему им дали одно имя? Связано ли оно с особенностями местных подушек? И закономерно ли, что одинаковые названия влекут за собой похожие судьбы? Такими вопросами задавалась я, пока “жигуленок” резво шуршал колесами по асфальту Рублевки, по направлению к одинцовскому Подушкино.

Честно скажу: то, что предстало взору, когда мы миновали заветный указатель с надписью “Подушкино”, повергло меня в шок. Среди огромных трех- и четырехэтажных кирпичных, монолитных и деревянных коттеджей, затянутых в бетонные корсеты заборов, деревенька не просто не угадывалась, она растворилась в них, превратившись почти что в призрак. Пудовые калитки, вооруженные не амбарными замками, а новейшей системой видеонаблюдения и сигнализацией, отпугивали непрошеных гостей устрашающими надписями “Здание охраняется милицией” вместо привычной таблички “Осторожно, злая собака”. Четвероногих друзей человека, кстати, тоже не наблюдалось: то ли не водилось вовсе, то ли высокие заборы, за которыми не видно объекта нападения, напрочь отбили у них желание облаивать прохожих.

Я пошла вдоль деревни, надеясь отыскать хоть один старинный дом. Повсюду на фонарных столбах попадались уже вовсе не агрессивные объявления: “Производство тротуарной плитки”, “Продается дом 400 кв. м, земля

20 соток”. Видимо, в Подушкино не принято скупиться ни на масштаб, ни на удобства. Ни на “крутые” машины, которые проезжали мимо меня по улице. И было как-то стремно останавливать их и расспрашивать о деревне. И был ли смысл? Думаю, эти люди к ее истории так же равнодушны, как многие из нас к месту дачного участка.

 

Подушки счастью не помеха

Я гуляла и наслаждалась гигантскими архитектурными шедеврами новорусских изб и тихим теплом и уютом их “прадедушек”, и вдруг отыскалось подлинное Подушкино — на окраине, за невесть зачем поставленным шлагбаумом. Единая улица старинных, крепких, несмотря на довоенную постройку, домов почти не была изуродована нарушающим деревенскую гармонию новостроем. Там же мне довелось познакомиться и с коренным подушкинцем Сашкой. Он единственный из встретившихся мне жителей, который не побоялся рассказать о настоящем деревни. Видимо, сказались принятые им в подушкинском сельпо (двухэтажный супермаркет с магазином, кафе, бильярдной и прочими прелестями цивилизации) сто граммов.

— Да что у нас тут от Подушкино-то осталось, — рассуждал Сашка, — разве что домов сорок. Раньше до леса было рукой подать, а теперь километров десять идти вдоль заборов. Одна радость, что не заблудишься. Опять же недалече плотина была, деньги на нее всей деревней собирали. Теперь там болото одно. А рыбеху, что пацаны поймают, даже кошки не едят. Дачная стала землица, а стало быть и ничья, дальше своего забора никого ничего не интересует.

— А подушки?

— Что подушки? Они у всех разные. Да не в подушке счастье, а в том, с кем на ней лежишь.

Сашка, видно, лежал на подушке с кем надо, потому что производил впечатление человека вполне довольного и счастливого. И мы отправились в деревеньку-тезку в Сергиево-Посадском районе, чтобы посмотреть, какие подушки приносят счастье там.

Две “подушки” одной области

В гости к тезке

Машина остановилась посередине дороги между указателем и серевшим неподалеку толстым штырем пограничного столба с крупными железными буквами “Хотьково”. Холодный ветер нахально и бесцеремонно залезал под штанины брюк, но я не замечала этого безобразия. И только завороженно смотрела, как прямо передо мной млели, впитывая в себя первые лучики долгожданного солнца, потонувшие в сугробах домики.

Сергиевопосадское Подушкино ни внешне, ни по ощущениям совсем не напоминает своего одинцовского тезку. Улица, по которой я шла, была безлюдна и необычно тиха. Лишь одна дворовая собака, почуяв незваного гостя, немного полаяла и с чувством выполненного долга гордо удалилась в будку. Извращенная тяжесть бездушного строительного камня почти не коснулась Подушкино: домики в основном были деревянные, кое-где из бруса, но каждый радовал по-своему — то изразцом наличников, то резным крылечком и кружевом ставень. Впрочем, вдалеке виднелось несколько стыдливо красневших на фоне этого великолепия коттеджей.

Маленький выбеленный домик с крупными буквами “Продукты” (единственный магазин в деревне) принял меня в тепло своих стен. Внутри я не обнаружила ничего интересного: два узких прилавка, за ними ряды полок с товарами, запах обычного магазинного набора. Подушек не было. Из подсобки вышла продавщица. На мой вопрос ответила, что ничего про Подушкино не знает, потому что не местная, но посоветовала обратиться к старосте деревни Зинаиде Васильевне Артемьевой.

Две “подушки” одной области

Секрет “полтергейста”

Отыскать дом Зинаиды Васильевны было не трудно, тем более, что первая же девчушка, которую я попросила показать мне нужный дом, сверкнув на меня большими глазами, заторопилась к ближайшей калитке, открыла ее и вперед меня прошмыгнула в огород.

Я тихонько постучала и застыла у двери в ожидании очевидного “кто тама?”, но ничего подобного не услышала. Через несколько секунд в проеме двери показался силуэт бабушки.

— Мне бы Зинаиду Васильевну повидать, — выпалила я на одном дыхании.

— Да ты проходи, дочка, проходи, что в дверях-то стоять. Да не снимай обувку-то, у нас не прибрано, — видя мое замешательство, предупредила бабушка. Я прошла в комнату. Зинаида Васильевна предложила мне стул и сама села напротив, машинально протерев ладонью и без того чистый стол.

Пока я объясняла цель своего визита, староста внимательно слушала, не сводя взгляда с моих губ. Только позже я сообразила, что Зинаида Васильевна, должно быть, плохо слышит, и стала спрашивать погромче.

— А какие у вас подушки?

— Подушки? — не поняла она.

— Ну да, название деревни, наверное, от них произошло?

— Да кто же сейчас скажет, отчего? Все старики, кто мог знать, давно уже поумирали.

— Как это никто не знает? — раздался откуда-то женский голос.

“Полтергейст”, — подумала я. Что-то зашуршало, и сквозь небольшой квадрат дыры в полу, которую я сразу не увидела, вылез “полтергейст” в образе молодой женщины, должно быть, дочери.

Она деловито отряхнула руки и продолжала:

— Помнишь, к нам краевед приезжала, Галина Львовна Дайн. Узнавала про народные приметы, поучения, наказы родительские детям. Она-то и объяснила тогда, что Подушкино от слова высота произошло. Подушка выше кровати. А наша деревня на самом высоком месте в районе выстроена, отсюда и название. А подушки у нас самые обычные.

Несмотря на полный провал моей собственной версии, домашние подушки мне все-таки показали, а потом повели смотреть и всю деревню. В Подушкино всего дворов шестьдесят. Молодежи мало, не приживается, остались почти одни старики, которых хозяйство держит.

— Да и что здесь молодежи делать? Работы нет, ферма запущена, от города недалеко, вот и поуезжали туда работать, — рассказывала Зинаида Васильевна. — Сама я 35 лет проработала на Загорском хлебозаводе. Тогда еще шоссе этого не было, добирались три километра пешком до железнодорожной станции, да в три смены работали, так-то вот. А сейчас что, живем потихоньку своим огородом. Хорошо, что земля-матушка кормит.

— Тяжело вам, наверное, с хозяйством?

— Да мы привыкли, но годы свое берут. Хорошо, детишки помогают. Сейчас еще полегче стало — когда воду и газ провели. А так, много ли нам надо? Чтобы тихо, спокойно было и ладно.

— А животных в деревне держат?

— Во всей деревне только одна корова и осталась. Обмельчала деревенька.

— Печи-то остались еще в домах?

— Да куда там! Как газ провели, все печи-то и порушили, в двух-трех домах остались. Да ты пойди к Нине Ефимовой, у нее печь красивая, расписная. Они в ней творог делают.

Две “подушки” одной области

Где живет “вольныЙ дух”?

Я распрощалась с хозяйкой и, прежде чем отыскать дом с русской печкой, решила сделать круг по Подушкино. По обеим сторонам главной подушкинской улицы рассыпались большие и маленькие домишки, глазеющие друг на друга стеклами окон. На опушке деревни скрипел гусеницами подъемный кран, являя на свет очередное “чудо архитектуры”. Неподалеку рассыпались ниточкой бус серые небольшие коттеджи, построенные когда-то совхозом для переселенцев из других областей. Однако будущие фермеры вскоре уехали работать в другие места, где побольше платят.

— А вы, собственно, к кому? — поинтересовалась у непрошеного зрителя вышедшая из дома женщина.

Я сказала, что к Нине Ефимовой, печку смотреть. Оказалось, это тот самый дом и есть, мне разрешили пройти. Который раз поражалась я открытости и добродушию сергиевопосадских подушкинцев, так запросто пускающих в свой дом чужого человека! Печь была большая, белая, с одной стороны украшена живописным рисунком, с другой красовались лошадки мезинской росписи работы внука Нины Ефимовой.

— Да вы присаживайтесь, я вас молоком с творогом угощу. Мы его сами в печке делаем. Можно, конечно, и без печи, но вкус уже не тот. Другое дело, когда ее раскалить, потом вынуть все содержимое и в вольный дух поставить молоко.

— Как вы сказали? Вольный дух?

— Да это у нас так бабушка жар от раскаленной печки называет.

Уже прощаясь с хозяевами, я еще раз спросила, что они думают про название деревни.

— Да мы, собственно, не подушкинские, а уже новоподушкинские. В 61-м году нашу деревню Охотино (так прозвали, потому что рядом полигон для стрельб был) переселили в Подушкино. А то, что на самом высоком месте в районе живем, так это вы подождите автобуса на остановке, там и узнаете.

И действительно, погуляв по обоим Подушкиным, продуваемая всеми ветрами с четырех сторон и заработав насморк, я поверила, что Подушкины неспроста так прозвали. Не верите? Прогуляйтесь сами.

Две “подушки” одной области

Здесь ступала нога Милославского. и Чайковского

А между тем покопаться в истории одинцовской деревни Подушкино стоило. Ведь место это особенное. И не только потому, что стоит бок о бок со знаменитой Барвихой (кстати, деревня относится к барвихинской поселковой администрации). Такое внимание к своей скромной персоне Подушкино заслужило намного раньше нашего века.

По исследованиям историка Александра Пузатикова, в документах Подушкино впервые упоминается лишь в 1627 году, но несомненно, что существовало гораздо раньше. Свое название оно получило, вероятно, от богатого московского гостя Ивана Владимировича Подушки, жившего во второй половине XV века. И его потомки были богатыми людьми, подтверждением чему стала находка в 1964 году клада во время копки гряд в соседнем поселке Барвихе. Клад содержал монеты времени царствований Ивана Грозного и Бориса Годунова.

Судя по описанию, село было небольшим — кроме двора вотчинника и небольшой деревянной Рождественской церкви в нем насчитывалось всего шесть крестьянских и три бобыльских двора, где жили 15 человек. Некий Иван Сверчков продал село думному дьяку Григорию Васильевичу Львову, человеку весьма влиятельному, который входил в число лиц, оставляемых царем в Москве на время его отсутствия.

После смерти мужа его вдова Фекла Ивановна Львова продала Подушкино в 1652 году Илье Даниловичу Милославскому — пожалуй, наиболее известному из владельцев. Здешняя земля понадобилась ему, чтобы принимать своего зятя, который частенько был в этих местах проездом в столицу. При Милославском село изрядно выросло и насчитывало 24 двора, где жили 88 человек.

Две “подушки” одной области

По “Экономическим примечаниям” 1800 года “селом Рождествино, Подушкино тож” владела Александра Игнатьевна Воейкова с малолетними детьми. Рядом с каменной церковью Рождества Христова стоял одноэтажный господский деревянный дом, окруженный регулярным садом с “плодовитыми” деревьями. На речке Самынке находилась “раструсная” мельница о двух поставах. Крестьяне находились на барщине и, как отмечает источник, были “посредственно зажиточны”. Женщины занимались домашним рукоделием. Всего в 38 дворах села жили 273 человека.

Одним из последних Подушкином владел полковник Владимир Борисович Казаков. При нем крестьяне вышли из крепостной зависимости и получили мизерные земельные наделы. Основным занятием подушкинских крестьян было земледелие, но с открытием кирпичных заводов в Одинцове многие жители села нанимались туда на работу.

С проведением железной дороги в Подушкино появляются дачники. Здесь, на даче у брата Анатолия Ильича, три месяца с 31 мая по 1 сентября 1883 года жил Петр Ильич Чайковский. Здесь он написал вторую сюиту для оркестра и кантату “Москва”, работал над корректурой оперы “Мазепа”. В своем письме из Подушкино композитор писал: “...чем более я занимаюсь с этой восхитительной по живописности и обилию лесов местностью, тем более наслаждаюсь ею”.

Оксана ПЕРЕВОЗНИКОВА

Газета "Вперед"