Главные новости
Путешествия по родной Ферме у Юрия Николаевича Палагина отнимают заметно больше времени, чем у его сверстников. Нет, с Юрием Николаевичем все в порядке — в свои 75 он по-прежнему улыбчив и бодр.
Все дело в его известности: многим просто хочется постоять и поговорить с человеком, с которым связана жизнь нескольких поколений, отсюда и невольное снижение скорости. А вроде бы — просто учитель... Тем не менее "русский и литература" — отпечатавшееся в памяти с детских лет сухое словосочетание стало его жизненным маршрутом.
Большие буквы
Некоторые, наверное, всерьез полагают, что большая буква "У" придумана для таких как он. Кто уж только не называл его Учителем с большой буквы — и каждый раз это было справедливо и заслуженно.
Годы сменялись, а Палагин оставался тем, кем он всегда был, — эрудированным литератором, тонким чтецом, разносторонним актером, отличным певцом, коллекционером, художником, туристом... И над всем этим возвышается айсберг педагогики.
В общем, за праздничным столом на юбилее Палагина всегда есть, о чем поговорить, и не случайно день его рождения стал особой датой для нескольких сотен людей, имевших отношение к школе № 18 на Ферме.
Он пришел в школу молодым учителем после историко-филологического факультета ленинского педагогического в 1962 году. Его классы, так называемые "Парусы" — не просто классы, где он значился руководителем. Это и уникальный школьный турклуб, и "тайная организация", чьи "агенты" научили дружить и не теряться при любых передрягах. Вместе с руководителем в каникулы они немало попутешествовали по стране, а уже потом — по долгу службы, став взрослыми, — отметились по всему миру.
Рассказывают: на одной из прошедших встреч "Паруса" на стене красовалась карта мира, пестро усыпанная условными значками-отметками. Где только не побывали его ученики, и кого только среди них теперь нет!
«Парусы» Палагина (счастливым числом семь) — удивительный пример того, насколько крепким может оказаться союз людей, если еще в юношестве им привили общие взгляды. Несколько пар пошли дальше, чем другие, образовав семьи.
У палагинских выпускников есть свои кодовые слова, свои места встреч. Например, дом в деревне Минино — "усадьба", как ее называют ученики Юрия Николаевича.
Вторая дата, которую свято соблюдают все выпуски "Паруса", — 13 июля. В этот день вместе с бывшими учениками в усадьбе собираются их жены, мужья, братья, сестры. Число гостей, бывает, приближается к сотне.
Наверняка там же хранятся и стенгазеты "Паруса". Их было немало, поводом к созданию очередного выпуска мог, например, стать школьный спектакль. Кстати, постановки Палагина в то время считались весьма крепкими для своего уровня и стали известны за пределами 18-й школы.
Еще до института, студентом загорского техникума игрушки, он участвовал в спектаклях. Там-то зародилась его любовь к сцене. И на недавнем юбилее техникума (теперь уже колледжа) об этом вспоминали. Нашлись даже редкие фотографии, где молодой Палагин запечатлен на сцене, что называется, "в образе".
А что касается походов, то и их было немало. "Парус" забирался туда, куда не каждый школьник имел шансы доехать даже с семьей — Соловки, Байкал, Крым, украинские города, почти все "Золотое кольцо".
Неугомонный Палагин придумал даже особую форму финансирования турпоходов. Скажем, отправляется класс в южные края, и Юрий Николаевич заранее договаривается: они убирают в местном совхозе овощи, а взамен получают крышу над головой. Иногда созванивался с коллегами-учителями, и тогда жили в спортзалах местных школ.
Юрий Палагин всегда любил петь. И сегодня выступает в составе хора Алексея Кузнецова — причем не только поет, но и читает стихи под аккомпанемент. По этому фирменному звучанию хор можно узнать даже с закрытыми глазами.
Когда он отошел от преподавания, сосредоточился на литературном творчестве. Главный и самый масштабный труд — книга "Русские и зарубежные писатели XIV-XX веков о Сергиевом Посаде" в трех томах — превращает всех нас в его учеников. Громадная и кропотливая работа потребовала больше десяти лет, и вот уже появились контуры четвертого тома: говорят, продолжение не за горами.
Но есть ли хоть что-то, что он не умеет делать? Самое интересное, что есть.
Он никогда не умел халтурить в работе, отвечают ученики. Не умеет снимать с себя ответственность в самых трудных ситуациях.
Вот только один пример. В походах могло случаться непредсказуемое. Однажды на Байкале на огонь ночного костра к ним подошел незнакомец, очевидно, беглый заключенный. Пришлось Палагину включать еще один талант — вести дипломатические беседы с самыми разными людьми. Сработало.
Сочинения величиной с тетрадь
"Он не злится, он сердится", — проводят грань бывшие ученики Палагина. Почти все его воспитанники, с кем мы поговорили при подготовке этого материала, соглашались — вряд ли что-то могло вывести его из себя. С другой стороны...
"Преподает он достаточно твердо. Над тем, кто не выучил урок, мог и пошутить. Но когда шутки заканчивались, мог серьезным голосом потребовать. Но случалось это редко. Он все-таки творческий человек".
Галина Елистратова (Матвеева), директор букинистического магазина о том, что чувствует в день юбилея:
— Детское обожание и благодарность. Мы не одни, у кого он преподавал, так что думаю, наш класс — не единственный, кто испытывает эти чувства. Юрий Николаевич привил нам не только любовь к литературе и искусству, но и понимание жизни. А как он преподавал литературу? Не назидательно. Помню, когда он читал отрывок из книги, то по одним его интонациями мы понимали, что такое литература и не-литература. На его уроках никто не шумел. Думаю, не только потому, что нам было интересно. Дело в какой-то особой энергетике. Его нестандартная подача развивала наше собственное мышление. Никто из нас не обижался на него, как это бывает с другими учителями. Положить кнопку на стул — такого даже в мыслях не было. И, как я понимаю, то, что он делает сейчас, его книги — это способ достучаться до нас, призыв ценить то наследие, что у нас есть. Пожелаю Юрию Николаевичу огромнейшего здоровья, творческих сил, и чтобы его творчество было у всех на слуху.
Анатолий Давыдченко о том, что изменилось:
— Помню, сначала мы бурчали: как много задает учить стихов. Потом, когда повзрослели, с благодарностью вспоминали, как вне всяких программ учили первую главу "Облака в штанах" Маяковского. Я помню ее до сих пор! Из "Евгения Онегина" он чуть ли не пол-поэмы задавал, но через стихи он так здорово приучил нас к правильному русскому языку. Это была его находка. Когда я перешел к Юрию Николаевичу из другой школы, я удивлялся той свободе, которую он давал — сочинение можно было написать на всю тетрадь. И писали! В качестве темы я взял "Марсианские хроники" Бредбери — революция по тем временам. А выпускное сочинение написал в стихах. Три года, что я провел в классе Палагина, помогли мне сделать это абсолютно без ошибок.
Татьяна Осташова (Упит), экономист главного территориального управления Банка России о том, что пронесли по жизни:
— Это вообще самый любимый преподаватель: он не только передал любовь к предмету, но сумел нас сдружить, увидеть друг в друге личность. Мы с мужем одноклассники, познакомились как раз в классе Юрия Николаевича. Самые лучшие наши друзья тоже учились вместе с нами. Признаться, походы вспоминаются даже чаще чем уроки. Хотя теперь мы с нашим "Парусом" больше никуда не ходим, а просто встречаемся, от этого времени остались прекрасные воспоминания. Приятно, что он любит, когда мы собираемся у него такой оравой. Хочу сказать, что я просто в восторге от этого человека. Долгих, плодотворных лет жизни Юрию Николаевичу, а его умению не растерять интереса к жизни можно только позавидовать.
Михаил Данилов, военный пенсионер о нынешних временах:
— Мы с Юрием Николаевичем живем недалеко, и так получилось, что видимся довольно часто. Что интересно, даже спустя многие годы нам всегда есть, о чем поговорить. Например, мы часто обсуждаем происходящее в городе и стране. Юрий Николаевич отстаивает необходимость создания музея и памятника Пришвину. Он по-прежнему такой же неравнодушный человек, каким был всегда.
***
Учитель — одна из самых почетных и в то же время одна из самых проблемных профессий. К педагогам приковано внимание родителей, их не жалуют бюджеты, и даже история подкидывает такие исторические, литературные и прочие изгибы, что не в каждый поворот впишешься. Но Палагин вписался — сохранив себя, достоинство и надежду, что не все в этом мире потеряно.
Владимир КРАЕВ
Фото Алексея СЕВАСТЬЯНОВА и из архива Ю. ПАЛАГИНА
Газета "Вперёд"
опрос
Какой социальной сетью Вы чаще всего подьзуетесь?