Путешествия

ЗИМНИЙ ПИТЕР - 2010 ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ ТУРИСТА-ДИЛЕТАНТА

27 февраля 2010 3110

В Петербург в этом году я попал, можно сказать, случайно. За пару дней до Нового года позвонил друг из Москвы и сказал: “Что-то мы давно никуда не ездили. Может быть, имеет смысл подумать?” Мы в этот момент готовили новогодний номер газеты, и все были заняты настолько, что я мог лишь, не отрываясь от монитора, промычать в трубку, что подумать, конечно, можно, да только мне некогда, да и вообще — поздно уже, о новогодних каникулах все нормальные люди думают заранее. Я даже елку дома еще не поставил, какие там поездки? Впрочем, если у него есть время, он может полазить в Интернете и поискать что-нибудь подходящее.

Через два часа он перезвонил и сказал, что все нашел. Гостиница забронирована, билеты на самолет привезут ему домой к вечеру. А на вопрос, куда же мы, собственно, направляемся, ответил кратко: Питер. Возражать я, конечно, не стал — зимой в городе на Неве не был ни разу.

Час в воздухе

Из опыта общения с родственниками и знакомыми я уже знаю, что всех почему-то очень интересует, с чего бы это мы решили лететь на самолете, который, по общепринятым представлениям, не самый дешевый и популярный в этом направлении вид транспорта. Да и вообще своеобразная железнодорожная романтика довольно живуча: вокзал, тележки, перестук колес, чай в подстаканниках и теплая “Балтика №3” у проводника. Вечно закрытый туалет и храпящие на весь вагон соседи. Вечером сел в Москве, утром вышел в Питере, все довольны.

Отвечаю: за два дня билетов в плацкарт за 900 рублей не достать, купе (которого за два дня тоже не достать) стоит 1500, быстроходный “Сапсан” — от 3500, а самолет — 1900. При этом обычный поезд едет в Питер 8 часов, “Сапсан” — 4 часа, а “Аэробус” летит всего час. Плюс еще час-полтора на всякие проверки и оформления. Короче говоря, овчинка стоит выделки.

В Питер мы прилетели в 8 утра 2 января, когда город, утомленный новогодним всплеском веселья, еще наполовину спал. От “Пулкова” до метро ехали в промерзшем простуженном “Икарусе”, каких я не видел уже много лет. За бортом — минус 25, в Москве, когда вылетали, было минус 5. Это нас несколько расстроило: прогнозы не обещали столь большой разницы, к тому же наши дамы, как выяснилось, не были готовы к полярным холодам и ветрам. В результате по улицам впоследствии мы передвигались перебежками от гостиницы до музея и от музея до кафе, благо в Питере их по три штуки в каждом доме.

“Полулюкс” и “пенал”

Гостиница, где предстояло жить, оказалась большим, типично питерским домом XIX века постройки, где под номера выкуплено два этажа. Это, как нам потом объяснили, такой модный невский тренд: мини-отель в исторической части города, их сейчас много. Задумку мы оценили: безусловно, это куда лучше, чем бездумно ломать все старое и застраивать освободившееся место современными монстрами, как делается в Москве, да и у нас в Посаде тоже.

Обстановка в отеле вполне современная: то, что называют “евроремонт”, электронные карты вместо ключей, репродукции на стенах (почему-то сплошь Франция да Париж), бесплатный завтрак до 10 утра (чай — кофе — бутерброды), симпатичные барышни за стойкой.

Номера за почти одни и те же деньги нам попались очень разные: мой друг с женой заселились в “полулюкс”, довольно большой, двухкомнатный, мы — в напоминающий кладовку одноместный “пенал” со стенным шкафом, душевой кабиной и дополнительной раскладушкой вместо второй кровати. Но выбирать не приходилось: других свободных номеров попросту не было. Впрочем, особо расстраиваться по этому поводу нам в голову не приходило, все равно большую часть времени мы проводили где-то вовне, возвращаясь, в сущности, лишь для того, чтобы переночевать.

Утонули в сугробах

Заселившись и позавтракав, мы отправились в свое первое в Питере путешествие. Шли, конечно, пешком, дабы полюбоваться красотами северной столицы. Очень скоро выяснилось, что чистить улицы здесь не принято. То есть совсем. Честно говоря, такой картины я не наблюдал в нашей Московии уже лет пятнадцать. Это не очень удобно, когда тротуары сужаются до полуметра протоптанной в их середине тропинки, которая к тому же состоит из снежной “каши” глубиной 20 сантиметров. А под “кашей” — какие-то бесконечные выпуклые льдышки. Передвигаться приходится, оскальзываясь и растопырив для равновесия руки, а чтобы уступать дорогу встречным пенсионерам и беременным женщинам, надо залезать в сугроб. Забегая вперед, скажу, что этим дефектом зимнего благоустройства, по нашим наблюдениям, не страдает лишь Невский проспект. Говорят, губернатор Валентина Матвиенко ездит на работу именно по этой магистрали. А вот если отойти на 30 метров вбок вдоль какого-нибудь канала, не говоря уже о более отдаленных улицах...

Невозможно не упомянуть и про устрашающего вида огромные сосульки, свисающие с крыш всех без исключения зданий. Некоторые, по нашим прикидкам, достигали в длину 3-4 метров. Никто их не сбивает, и вообще они никого не беспокоят. Зато туристы радуются и массово фотографируют эти чудеса природы.

Попутно хочется отметить культурность питерских собак. Эти бездомные жители Северной столицы настолько интеллигентны, что по собственной инициативе стоят, например, в очереди в Эрмитаж. А также ездят в метро. Сначала мы удивлялись, когда видели рядом с собой на эскалаторе лохматого дружелюбного пса без хозяина, а потом привыкли. Никто на них внимания не обращает.

Пенопластовая плюшка

Второго января большинство музеев оказались закрыты, причем без каких-либо пояснений на дверях и воротах. Нашей “добычей” стали лишь музей Суворова и музей хлеба. Суворовский очень понравился: замечательная экспозиция, интересные экспонаты — для тех, кто интересуется историей, конечно. Открыт в 1904 году по указанию императора Николая II. Билет — 100 рублей для граждан России и Швейцарии и 200 рублей для всех остальных землян. “Швейцария — это, наверное, из-за перехода Суворова через Альпы”, — смекнули мы. Смотрители подтвердили, что благодарные горцы сотрудничают с суворовцами по сей день.

При выходе случился забавный казус. Мне захотелось купить на память о музее какую-нибудь безделушку вроде значка или магнита. Оказалось, однако, что А. В. Суворов в музейном киоске присутствует лишь в виде открыток, которые я не люблю. Пришлось здесь же купить раритетный советский значок с В. И. Лениным.

А музей хлеба нас рассмешил. Нашли мы его по путеводителю, находится он в каком-то обычном доме на 4-м или 5-м этаже. Основное содержание экспозиции — муляжи различных булок. Типа, вот такой, не слишком похожий на настоящий, каравай пекут на западной Украине, а вот эти пенопластовые плюшки родом из Ивановской области. Основной заботой смотрителей является строгий контроль за тем, чтобы кто-нибудь, не дай боже, не сфотографировал это богатство бесплатно (съемка — 70 рублей). На мой фотоаппарат, которым я не пользовался, смотрели очень нервно. Если честно, я бы водил сюда музейных работников для того, чтобы показывать, каким музей точно не должен быть. Это, так сказать, образец антимузея.

Читайте мелкие надписи!

В Русском музее никто из нас, так уж получилось, до того не был. Его местоположение мы знали лишь по карте. Приехав по нужному адресу и увидев огромное величественное здание с вывеской “The Russian museum” (с другой стороны двери — то же самое по-русски), мы смело двинулись внутрь. Там, однако, нас несколько смутило полное отсутствие какой-либо живописи. Вместо этого в витринах красовались манекены в русских народных, а также польских, гуцульских, дагестанских, армянских, чукотских, корякских и прочих костюмах прежних обитателей одной огромной Империи. Очень скоро выяснилось, что нас занесло в музей этнографии. Ничего худого сказать не могу, было очень интересно, все залы осмотрели с удовольствием.

Но не меньше экспозиции мне запомнились фойе и буфет при выходе рядом с кассами. На меня они произвели неизгладимое эстетическое впечатление. Вот представьте: вы, преисполненный возвышенных мыслей о величии этнографической науки, выходите из великолепных залов с высокими ионическими колоннами и по широкой лестнице спускаетесь вниз. И сбоку от вас стоит киоск с учеными книгами в ярких обложках. Вы задумчиво подходите к нему — и что же видите внутри? А внутри вы видите бабушку-продавщицу, которая сидит на стуле, держа на коленях тарелку риса с овощами и, совершенно не смущаясь окружающей учености и вашего присутствия, преспокойно этот рис ест. А рядом в тарелке лежит надкусанная котлета. Торговля при этом продолжается, вы можете купить, скажем, фотоальбом аварских шалей или монографию о жизни коми-пермяков в XVI столетии. Это несколько отрезвляет и возвращает из мира грез в реальный мир, знаете ли. Ну а дальше, в пяти метрах, вы видите буфет, где за 100 рублей можно получить неплохой обед из трех блюд.

На улице мы еще раз внимательно осмотрели вывеску, которая ввела нас в заблуждение. На ней крупными буквами было написано “The Russian museum”, а ниже мелкими и не очень заметными “of ethnography”.

Восторг и переохлаждение

Рассказывать про Русский музей, который мы нашли в соседнем здании, я толком не могу. Это, конечно, восторг. Любимая москвичами “Третьяковка” — бедная родственница по сравнению с этим великолепным собранием. На его изучение мы потратили больше пяти часов и в конце почти падали от усталости.

Некие частные и незначительные впечатления, впрочем, высказать можно. Например, очень порадовало, что, несмотря на обилие посетителей, очередей в гардероб и в кассу практически нет — все продумано, все работает быстро. Или, скажем, я обнаружил (мнение очень кощунственное), что многие известные картины вроде “Последнего дня Помпеи” в хороших репродукциях смотрятся даже лучше, чем оригинал. Потому что оригинал столь титанических размеров (4 на 6 метров) и так неудачно освещен, что найти точку, с которой картину было бы более-менее нормально видно целиком, совершенно невозможно. Половина холста, сколько ни ходи вокруг, отсвечивает. Приходится рассматривать небольшими фрагментами, что тоже, конечно, интересно, но... В общем, вы понимаете.

Больше всего меня лично впечатлила “Богородица умиления злых сердец” Кузьмы Петрова-Водкина. Может быть, странный выбор, не знаю уж.

Кстати, в отличие от “музея хлеба”, разрешение на съемку в “Русском” я купил, но никто им ни разу не поинтересовался.

А вот в Эрмитаж мы так и не попали. В день, когда мы туда собрались, температура повысилась до минус 4, но зато с моря пришла такая влажность и промозглость, что лучше бы минус 20, но посуше. Пробирает до самых костей очень быстро. Тем не менее мы мужественно пришли на Дворцовую площадь к 10 утра.

Могу сказать, что мавзолей В. И. Ленина в лучшие советские времена всеобщего интереса и поклонения не знавал таких очередей, как в Эрмитаж этим промозглым утром. Она шла классическим фортификационным зигзагом на несколько сотен метров. Глядя на нее, становилось понятно, что если часа через 4 вы каким-то чудом попадете в музей, никакие художественные ценности мира вас интересовать уже не будут. Вас будут интересовать обмороженные конечности и горячий глинтвейн, а лучше грог, с коньяком. А также меховые унты и теплая печка или батарея. Некоторые стоящие в очереди граждане, видимо, осознавали это, вполголоса говоря друг другу: “Нет, это же была ТВОЯ идея обязательно сходить в Эрмитаж? Вот и терпи теперь”.

В очереди мы стоять, конечно, не стали. Умереть от переохлаждения на пути к прекрасному никто из нас не захотел.

Селедка со взбитыми сливками

Мне подсказали, что неплохо было бы упомянуть о, так сказать, питерском “общепите”, то есть как там вообще с этим обстоят дела. Могу сказать, что кафе, ресторанов, культурных забегаловок и даже пивных во втором федеральном городе нашей страны превеликое множество, на любой вкус и кошелек. На расстоянии двух минут ходьбы от нашей гостиницы, например, их было штук восемь, мы все обойти так и не успели. Цены, сами понимаете, разные, смотря по классу заведения: можно и на сто рублей поесть, и на тысячу. Кухня почти любая: русская, японская, китайская, немецкая, итальянская, кавказская и просто усредненная, непонятно какая, как у нас в средней полосе обычно принято.

Пиво в Питере продают, вы не поверите, в основном питерское, московских и прочих заводов — мало, зато есть армянское, которое, как мне показалось, несколько лучше, чем почти любое наше, но хуже, чем, скажем, чешское. Да и цена где-то посередине.

Главным кулинарным впечатлением для меня стало знакомство с японской кухней, о котором мы до сих пор вспоминаем со смехом. Надо сказать, что доселе в поклонниках кулинарных изысков сыновей и дочерей Ямато я не значился — ну, так получилось. Однако голосование (три “за”, один “против”) заставило меня смириться с неизбежным, и я с тревожной душой вошел в расписанную иероглифами дверь.

В меню ничего не понятно — ни одного знакомого слова, хорошо хоть фотографии блюд есть. Решил не рисковать вот так сразу и для начала выбрать что-нибудь максимально безобидное. Отыскал какой-то овощной суп и мясо, просто мясо с соусом. Супа хоть и было чуть-чуть, но он был просто супом, с фасолью и какими-то травками, а вот мясо оказалось с сюрпризом. Японский соус, которым оно было тщательно и весьма обильно полито, по вкусу, цвету и консистенции был идентичен русскому варенью из крыжовника. Очень-очень сладкому, густому и приторному варенью. На мой вкус, это сочеталось примерно как селедка и взбитые сливки или мороженое с кетчупом. В общем, утолить голод мне пришлось чуть позже — рядом весьма кстати нашлось русское кафе, где я взял борща, квасу и пирог с грибами. В два раза дешевле, кстати. Товарищи мои смотрели на меня сочувственно и виновато.

Александр ГИРЛИН

Газета "Вперед"