Путешествия

По горам Гороховца

19 января 2012 6410

«Гороховец» — слово, как горошины, перекатывается на языке звонкими «О». Это округлое созвучие всегда давало мне повод думать, что название самобытного, разместившегося в Волжско-Окском междуречье на правом берегу Клязьмы городка, произошло от слова «горох». По одной из легенд, название Гороховец происходит от соединения слов «гора» и «ховец» (от татарского «конец») — получается горам конец. Но и эта версия мне кажется сомнительной, потому что весь городок выстроился на таком крутом, холмистом речном берегу, что пройтись по нему физически неподготовленному путнику непросто. Туда-то мы и направились, чтобы воочию убедиться, насколько красив город, который относительно недавно, в 1970 году, наравне с Сергиевым Посадом и Суздалем был внесен в число городов туристического маршрута «Золотое кольцо России».

ПОСЛУШАНИЕ ДЛЯ НЕПОСЛУШНЫХ

Машина мчалась по прямой, как стрела, Владимирке, уже успевшей погрузиться в сгустившийся полумрак, лишь по временам разрываемый пунктиром лучей от фар встречных машин. Добираться до места было решено через Александров и Кольчугино по живописной и менее оживленной трассе. В итоге триста тридцать километров пути мы с небольшими блужданиями преодолели за пять часов.

Сонный город встретил нас безлюдьем улиц и притихшей, еще не затянутой в лед Клязьмой, через которую протянулся осевший на изрядно обмелевшей за лето реке понтон, только с одной стороны освещенный парой болтавшихся на ветру фонарей. По дощатым настилам машина неуверенно сползла на мостки и также нетвердо взобралась на другой берег, на котором расположился Знаменский женский монастырь — место нашего трехдневного пристанища. Еще час мы потратили, отыскивая в кромешной тьме практически на ощупь проезжую дорогу, затерявшуюся в разбитых колеях. Так что, когда наконец въехали в открытые ворота монастыря, впору было перекреститься от радости.

«Ну, слава Богу, добрались, проходите сразу в трапезную», — матушка Раиса (настоятельница монастыря) уже полчаса с фонарем караулила у ворот припозднившихся гостей. Трапезная обители с порога обдала нас теплом и запахом свежеиспеченного хлеба. Видно было, что гостей здесь ждали. Одиннадцатый час вечера для ужина был неурочный, однако нам накрыли по-обеденному щедро. Матушка Раиса лично принялась потчевать гостей домашней снедью: разлила по тарелкам борщ, сверху щедро приправила густой сметаной, поближе пододвинула блюдо с дымящейся отварной картошкой, в блюдца положила монастырский творог и по ломтю пирога. А когда мы стали отнекиваться, мол, не голодные, пристыдила: «Вы приехали в монастырь, а значит извольте держать послушание».

Мы были не первые заезжие «послушники», которых привечал Знаменский монастырь. Для приезжих здесь специально отстроили гостевой дом, с небольшими кельями и двухъярусными кроватями. В изголовье каждого спального места была повешена небольшая иконка, а возле моей кровати еще и приятно попыхивала жаром теплая печь. Признаюсь, ночевать в монастыре мне довелось впервые в жизни. От уюта, тепла, навалившейся в одночасье усталости, а более всего от прилежно выполненного сытного «послушания», мы тут же провалились в сон.

СУДЬБОНОСНАЯ ВЛАДИМИРКА

Утреннюю молитву новоиспеченные «послушники» благополучно проспали, потому что куцый пес, приставленный охранять гостевой домик, всю ночь брехал на ворон и угомонился лишь под утро. Новый день начался с чистого листа, ознаменованного выпавшим первым снегом, ровным слоем покрывшим еще вчера черные монастырские грядки.

Вчерашние сумерки не дали нам насладиться панорамой города, зато с утра Гороховец предстал во всей красе: деревянные дома, как разноцветные бусины, рассыпались по холмистому побережью Клязьмы, а среди них величаво возвышались купола белоснежных храмов.

Казалось, время специально мало поработало над этим местом, рачительно сохранив тот архитектурный ансамбль, что был несколько веков назад. Ровесник Москвы Гороховец известен историкам с 1158 года. Не единожды город подвергался монголо-татарским набегам, был сожжен, разорен, но чудом выстоял, причем ни разу не пострадал ни один храм. Возможно, во многом благодаря молитвам насельников многочисленных монастырей.

Сегодня на относительно небольшой городок с населением чуть более 13 тысяч жителей приходится аж три монастыря — Знаменский, Никольский и Сретенский. Конечно, приходы у них в связи с этим крайне скромные и доходы пополняются в основном за счет пожертвований приезжих. Местные же прихожане в основной массе не отличаются щедростью — в храмы ходят редко, скупятся на пожертвования.

Владимирский тракт, прозванный позже «хрущевкой» и трассой «Москва—Пекин», сыграл в жизни Гороховца судьбоносную роль. Как прозорливо подметил один из гороховчан, из-за близости этой трассы публика в городке за века подобралась специфическая — татары, бывшие каторжане и торговцы. Где же здесь набожности взяться?

В советские времена городок пережил и промышленный бум — в нем было открыто несколько довольно больших комбинатов, в частности, судостроительный завод. Но сегодня здесь работает всего порядка трехсот человек, предприятие на грани банкротства. Закрыли и некогда крепкий и востребованный пищевой комбинат. Из действующих предприятий еле теплятся лишь завод по производству пивных бутылок и комбинат, производящий рыбные консервы.

ШАГ К ЦИВИЛИЗАЦИИ

Впрочем, есть в Гороховце одно место, которое хоть немного приближает патриархальный городок к благам цивилизации, — Пужалова гора. С этим местом связана красивая легенда: когда враги осаждали Гороховец, над горой в лучах заходящего солнца появился образ огромного воина с мечом в руках. Враги в панике отступили, а место с той поры называется Пужаловой горой.

Это возвышенность, отделенная от города глубоким оврагом, сейчас на ней расположен городской парк. На 120 квадратных километрах парковой зоны раскинулся современный комплекс семейного отдыха. Зимой — это горнолыжный курорт, признанный Международным конгрессом горнолыжной индустрии лучшим в России. Летом зимние трассы превращаются в бесснежные аттракционы: спуск на «летних санках» по монорельсовой трубе с горнолыжного склона, спуск с горы в резиновой лодке по специальному итальянскому покрытию, катание на горных велосипедах и прочие развлечения.

Правда, доступны все эти развлечения больше людям приезжим — из Москвы, Владимира или Нижнего Новгорода, до которого от Гороховца менее сотни километров. Для всех гостей городка совершенно бесплатно доступны главные достопримечательности города — монастыри, храмы, великолепные купеческие особняки, возведенные гениальными зодчими. В одном из таких раритетных мест нам вскоре предстояло позавтракать.

ЕКАТЕРИНА И ЕРМОГЕНА

Несмотря на то, что в монастырь приходят отречься от всего мирского, на деле именно там, под крестами, куполами и иконами, не интересоваться внешней жизнью намного сложнее. Поэтому известие, что в гости к игуменье пожаловали журналисты, которые позволяют себе разгуливать по территории обители в джинсах и ведут светские беседы за трапезой, разнеслось в мгновенье ока. Мы буквально чувствовали на себе косые любопытные взгляды пробегающих через двор по своим нуждам послушниц. Заговорить с нами никто не решался — грех, да и нам, как чужеродным пришельцам, вторгаться в этот далекий от нас мир было неудобно. 

Завтрак прошел в тишине под монотонное чтение жития какого-то святого. На сей раз нас строго предупредили, что без умолку болтать за столом в монастыре не положено. Без привычной беседы кусок в горло лез уже не так бойко, но со своим уставом в чужой монастырь не полезешь.

На выходе из трапезной мы столкнулись с одной из местных монахинь, и наконец обет молчания был нарушен. Нашу новую знакомую с живым взглядом и лучистыми «улыбчивыми» морщинками звали мать Ермогена. Такое необычное имя Ирина, как звали женщину в миру, получила, когда постригалась в монахини. В обитель мать Ермогену привела смерть родных. Оставшись в одиночестве, она предпочла для себя жертвенный исход — посвятить остаток жизни Богу.

Как правило, никто в обитель от счастливой жизни не уходит. Еще одну монахиню — матушку Екатерину — сюда, как она выразилась, «сам Бог привел». Нам так и не удалось узнать, какая именно беда повернула женщину, в прошлом директора крупной фирмы, к храму. Но постранствовать судьба ей позволила изрядно. Несколько лет мать Екатерина провела в Дивееве, затем перекочевала в Сергиев Посад. Однако прижиться в нашем православном «улье» божьей «пчелке» не довелось. Как она оказалась в Гороховце, никто толком не знает. Просто в один прекрасный день монашки обнаружили во дворе обители сидящую в одиночестве на поленнице женщину, в блаженстве подставившую пригревающему солнышку обветренное, счастливое лицо. Так Знаменский монастырь вошел в душу матери Екатерины, а она органично вписалась в его неспешную жизнь.

КАК ШВЕЙЦАРСКИЕ ЧАСЫ

Хотя неспешной монастырскую жизнь можно назвать разве что с большой натяжкой. Свое земледельческое и животноводческое хозяйство — коровник на десять голов, курятник, пара баранов да хряк Пятачок — требует ежедневного ухода. Помимо живности и грядок в монастыре есть своя столярная мастерская, швейное производство и пекарня — все для того, чтобы себя самостоятельно обустроить, обшить и накормить. Сейчас этот монастырский «механизм» под умелым управлением настоятельницы матушки Раисы работает четко, слаженно и без сбоев, как швейцарские часы. Кто бы мог подумать, что еще десять лет назад Знаменский монастырь чуть не на ладан дышал.

— Монастырь наш был основан в 1598 году, первоначально здесь была мужская обитель. Указ по епархии об открытии на этом месте женского монастыря вышел 14 июня 1999 года, — рассказала нам мать Раиса. — Когда я сюда приехала, передо мной предстала ужасающая картина: от всего монастыря остались лишь врата да храмовый комплекс, который был весь в трещинах. Всюду были навалены кучи мусора. По сути, для города Знаменский служил чем-то вроде стихийной свалки.

По рассказам историков, свою духовную деятельность монастырь прекратил в революционные годы. В 1923 году здесь расположился совхоз «Комсомольский». За десятилетия он успешно сумел превратить святыню в хлев: в алтаре стояли совхозные лошади, в храме — овцы, козы и свиньи. Монашеские кельи стали квартирами для рабочих, по преимуществу татар — иноверцев, не дороживших православными ценностями.

«ГОСТИНИЦА» ДЛЯ ЗМЕЙ

Чтобы привести полуразрушенное и заброшенное хозяйство в божеский вид, понадобилось много терпения и сил. Помолясь, восемь монашек приступили к работе. Бурьян кругом был такой, что трактор скрывало с макушкой, кругом не было ни клочка разработанной земли, одни мусорные кучи глубиной на шесть штыковых лопат. В итоге с территории монастыря было вывезено 120 прицепов хлама.

— От мусора и антисанитарии в бурьяне развелось множество гадюк, крыс и мышей. И как иначе могло быть, когда вокруг монастыря семь болот, — продолжает мать Раиса. — Ужи жили прямо в туалете. Страшно было ужасно, но я сама себе приказывала, что нужно пересилить себя и потерпеть. Но, когда одна из гадюк заползла в нашу баню и я чуть на нее не наступила, сказала себе: «Хватит». Тогда мы с сестрами смели в один из погребов весь мусор и забили яму железными листами. Но оказалось, что, сами того не желая, устроили для змей «семизвездочный отель». Пришлось нам срочно переделывать работу — расчищать подвал и вывозить мусор подальше на болото.

С божьей помощь, это адское место превратилось в райский уголок. Конечно, сделать удалось не все. До сих пор непроезжей (как мы сами с лихвой сумели оценить) остается дорога к храму, разбитая гусеницами танков с гороховецкого полигона. Но самая большая беда монастырских сестер — мост через Клязьму.

По рассказам настоятельницы, раньше через реку был проложен деревянный мост, который ежегодно ремонтировали. Потом его сняли, вытащили на берег, и он чуть ли не на глазах рассыпался. Видимо, настолько был гнилой, что до сих пор держался только милостью божьей. Сейчас на летний период через реку устанавливают понтон. А вот весной и осенью монахиням Знаменского приходится особенно туго. Пока возможно, они переплавляются до другого берега на лодке, а когда реку затянет ледком, уходят в затвор, благо припасов своих много, чтобы дотянуть до глубокого снега, когда Клязьму можно будет перейти пешком по льду.

КУСОЧЕК НЕБА НА ЗЕМЛЕ

И все же, несмотря на многие трудности, лучшего места на земле монахини Знаменского себе не мыслят, ведь их монастырь — «кусочек неба на земле». Многие приходят сюда, чтобы испытать себя на душевную крепость, но остаются лишь единицы.

— Я никого сюда специально не зову, — продолжает настоятельница. — Монашество — это большой труд. Не каждый готов жить за послушание, отсекать свою волю и полностью отдаться в руки Божьи. Представляете, до сих пор вы были хозяйкой своей судьбы, по жизни лидером — приходите в монастырь, а здесь все не так. Господу важно не то, что ты сделал, важно послушание, которое приобретается с годами. Порой человек только через десять лет может понять, зачем пришел в монастырь.

Бывают случаи, что в обитель приходят совсем молоденькие девушки, лет шестнадцати. Некоторые сбегают из дома, даже не сказавшись родным. Когда заполошные родители, уже обзвонившие все морги и отделения полиции, приезжают в Знаменский в надежде силой увести домой любимое чадо, мать Раиса их успокаивает: «Не суетитесь, дайте ей пожить по монастырскому укладу, оскомину собьет, сама сбежит». Чаще всего так и случается.

Саму мать Раису Господь привел к храму довольно поздно — в 45 лет. Воспитывалась она в простой трудовой советской семье. С отличием окончила педагогический институт по специальности литература. Бойкую девушку по распределению направили работать с трудными подростками. Ее карьера продвигалась достаточно успешно, пока партработники не узнали, что она… верующая. Человека с такой «несознательной» идеологией к трудным подросткам «допускать», конечно, было нельзя. За строгим выговором последовало увольнение.

О сложившейся судьбе мать Раиса не жалеет ни секунды — Господь сам приводит людей в монастырь, и нет ни одного человека на земле, у которого бы не было на небе ходатая. Свой талант организатора, педагога и психолога она теперь применяет в монастырских стенах. На исповедь и за мудрым советом к игуменье люди приезжают со всей округи. Конечно, ежедневно брать на себя груз чужих проблем бывает непросто. «Порой становится так тяжело, что я ухожу в затвор — по нескольку дней не выхожу из кельи», — признается мать Раиса. Но намоленное место снова дает силы, чтобы выйти из отшельничества и продолжить достойно нести свой крест.

НА ЛЫСОЙ ГОРЕ

Прогулка по небольшому Гороховцу заняла у нас целый день. Если вы когда-нибудь решитесь посетить этот городок, не ограничивайтесь только монастырями. Среди архитектурных жемчужин Гороховца — дом купцов Ширяевых постройки XVII века, расположенный на улице Советской. Здание примыкает к южной стене Сретенского монастыря и являлся частью большой усадьбы. На гороховецкой набережной парадным крыльцом повернулось на Клязьму белоснежное строение — дом купца Опарина, в котором сегодня располагается Дворец бракосочетания. А в еще одном шедевре архитектурного зодчества — доме Канонниковых, построенном в конце XVII века и находящемся также на улице Набережной, разместилась городская библиотека.

Есть в Гороховце на его центральной улице и еще один забавный купеческий особняк — «дом с русалками» работы местного «Гауди». Архитектура дома ассиметрична, причудлива, не логична, на фасаде среди многочисленного деревянного орнамента, есть и резные морские дивы. Как нам рассказали, здание принадлежало зажиточному купцу Шорину, который подарил его своей любовнице.

Если вы захотите поподробнее познакомиться с историей Гороховца, советую приобрести в сувенирной лавке книгу местного краеведа и почетного жителя города Николая Ивановича Андреева. При желании можно получить и автограф историка, постучавшись в его дом на Набережной улице.

Завершающий и самый шикарный штрих к портрету Гороховца добавит прогулка на Лысую гору. Это потрясающее по красоте панорамное место находится в 20 минутах ходьбы от города. По легенде на Лысой горе находится могила хана. Дорога к горе ведет вдоль новеньких микрорайонов с четырехэтажными кирпичными домами. Значит, патриархальный город не умирает, а продолжает динамично развиваться.

Крутой, почти под девяносто градусов, откос действительно своими очертаниями немного напоминал сутулую фигуру татарина. Мы сидели на Лысой горе и молча любовались, как садилось солнце, нежно окрашивая макушки деревьев в густую оранжево-красную палитру. Сонная Клязьма лениво размывала отражение этого завораживающего пейзажа в потемневшей, по-зимнему холодной воде. В памяти всплыли словам матушки Раисы: «Наша благодать все плохое отторгает. Весь негатив из города до нас не доходит, а уходит вниз по течению реки…» И подумалось, что нашему намоленному Сергиеву Посаду для счастья, возможно, не хватает самой малости — такой вот реки, которая бы забирала все беды и напасти и уносила прочь.

Оксана Перевозникова