Главные новости
"Свой день рождения я встречаю в Ильин день, 2 августа по старому стилю, хотя в документах записано — родился 18 июля 1922 года в Загорске, — говорит мой бодрый еще собеседник, фронтовик-артиллерист Илья Сергеевич Болотнов. — Но второй раз родился я "в рубашке" 29 января 1945 года, когда снаряд немецкого "тигра" попал прямо в правое колесо нашей 76-миллиметровой пушки. Перелет, недолет, вилка! Я до сих пор иногда вспоминаю, как это несчастное колесо медленно крутится где-то в вышине. Дальше была темнота…"
"На месте нашего огорода стоит высотка…"
Первый дом, в котором довелось жить маленькому Илье, находился, если говорить по-нынешнему, у фабрики-кухни. Дед Демьян его построил добротно, на века, когда сын надумал жениться. Кличка была у деда Умный — он погоду всегда верно предсказывал ("Косить пора начинать?" — "Нет, чуток погоди, сосед!") А еще он травами занимался, людей лечил (в 86 лет у самого ни один зуб не болел!).
Но когда в 30-х годах стал строиться ЗОМЗ, дедову домину без лишних слов снесли, выдав шесть тысяч рублей компенсации. Этого едва хватило перевезти раскатанные бревна в район нынешней улицы Осипенко на Северном поселке (здесь в то время были распаханные поля живших неподалеку крестьян). Так, семья Болотновых из семи человек обрабатывала пять гектаров — садили рожь, картошку, всякие овощи да плюс живность держали (корова, поросята, теленок, куры). Землю пахали-окучивали на лошади, на которой батя еще и "бомбил" для приработка (то есть работал извозчиком, "таксовал" у станции). А так у Станислава Августиновича на Каляевке в Водоканализации трудился…
— Это благодаря мне Зубачевская улица стала самой широкой в городе, — улыбается Илья Сергеевич. — Лет 13 тогда было, но я считался уже почти работником — поэтому со сверстниками взяли "подряд": вырубали кусты и делили колышками на участки по 21 сотке выделенную землю всем "снесенным" из района будущего оптико-механического завода.
В 1938 году И. Болотнов закончил 7 классов (была напротив Белого пруда школа №3) и пошел учиться в ФЗУ при ЗОМЗе на оптика-механика. И уже в конце 1939 года стал получать зарплату, работая на сборке изделий (оптические прицелы для бомбометания, "панорамы" для танков и орудий, медицинские приборы). А когда началась война, рослого 18-летнего парня "взяли под бронь" — нужно было выполнять уже сугубо военные заказы для сражавшейся армии.
Осенью 1941 года ЗОМЗ на шести эшелонах "пошел в эвакуацию" на восток страны. Как вспоминает И. Болотнов, ехали месяца полтора в товарных вагонах, где были набиты многоярусные нары и стояли буржуйки. Когда прибыли к месту назначения, в старинном сибирском городе Томске стояли 40-градусные морозы. Но ежиться было некогда, все оборудование разместили в зданиях местного мед-института. Вместе с другом Толей Астраханцевым (он потом погибнет под Сталинградом) и орденоносцем (получил еще за Халхин-Гол) Василием Бочаровым поселились невесть где, и сразу же начали свое "оптико-механическое" дело…
"Через станцию Тайга — на Японию!"
5 октября 1942 года Илья Болотнов с товарищами ушел добровольцем в армию. Надоело (да и неудобно было перед девчатами) толкаться в глубоком тылу. Добровольцам полагались в те времена "подъемные", которых выдали по 5000 рублей на брата (причем все большими рублевыми ассигнациями). "У меня было целых пять пачек по 1000 рублей в каждой — поэтому я их носил для удобства в… вещмешке, — улыбается давним воспоминаниям мой собеседник. — Долго они у нас не задержались, часть родителям в Загорск послал, остальные пошли на еду да вино — надо же было погулять будущим фронтовикам, неизвестно, когда и свидимся!"
Уже когда "рекруты" доехали со своим эшелоном до станции Тайга, коменданту состава пришла телефонограмма: "Всех оптиков-механиков айда обратно на завод, некому план для фронта выполнять, поэтому двойная "бронь" пришла!" Но парни уже настроились на новый поворот судьбы (да и вдруг "добровольческую премию" обратно затребуют?!) и потому "затерялись" меж теплушками.
Спустя несколько суток удалось получить от дядьки-сержанта скупую информацию: едем на Дальний Восток против японцев воевать! Дней через восемь услышали новобранцы корабельные гудки — это просыпался Владивосток, про который еще Ленин говаривал: "Город нашенский!" Новоприбывших споро посадили на ржавый от морской соли пароход и отправили на непотопляемую крепость при входе в залив Петра Великого — остров Русский. По прибытии запомнился такой любопытный для жившего вдали от моря человека эпизод: в воды Японского моря, в октябре еще теплого (все-таки широта Сочи!), зашла с берега лошадь. И была неожиданно свалена… огромным осьминогом, который мгновенно опутал ноги уставшей от тяжкой работы животины. Чем дело закончилось, увидеть вытаращившимся на такое чудо солдатикам не удалось: послышалась команда "Становись!" и ать-два, левой в учебный полк.
Болотнова как парня высокого и крепкого (да еще и оптика!) зачислили по артиллерийской части. Пошла ежедневная учеба — вначале курс молодого бойца, затем и более углубленное изучение матчасти. Однако тут от Рихарда Зорге пришла нашим стратегам проверенная информация — Япония в войну вступать не будет! И тут же, в январе 1943 года, эшелон за эшелоном со здоровыми молодыми парнями пошли обратно на запад. "Тормознули" только через несколько тысяч километров, под Молотовым (ныне город Пермь). Здесь располагался 62-й учебный минометный полк, где старший сержант И. Болотнов был назначен командиром отделения и стал сам муштровать деревенских новобранцев.
"Шумел сурово брянский лес…"
В ноябре 1943 года опытный уже специалист пушечного дела Илья Болотнов прибыл в 29-ю гвардейскую мотострелковую бригаду, которая готовилась к наступлению под городком Унеча Брянской области. И стал командиром орудийного расчета (а это семь бойцов) 76-миллиметровой пушки. В замечательно живописном сосновом лесу были вырыты землянки, где и скрывались от морозов бойцы. Командование дало приказ — бронещиты на пушках снять, чтобы они не выдавали замаскированных под кустиками стволами вниз "царей войны".
— Так мы всю войну и прошли без бронезащиты (людей не жалели, что и говорить!), выдвигаясь в первую линию атаки для стрельбы прямой наводкой по дзотам, огневым точкам и танкам фашистов, — говорит Илья Сергеевич. — Вроде бы уже и наступать должны, а тут задержка в 2-3 дня: землянки уже оставили, вот и "кимарили" прямо на снарядных ящиках подле орудий. И как не болели ничем, порой сам сейчас удивляюсь!
После взятия Унечи бригада стала именоваться "Унечской". И пошла с тяжелыми боями дальше. Как было сказано в "Благодарственной грамоте", которую подписал старшему сержанту И. Болотнову сам маршал Конев, "…на знаменах боевой славы войск Первого Украинского фронта записаны выдающиеся исторические победы. Могучими ударами они разгромили врага в районе среднего течения Дона, нанесли гитлеровцам беспримерное поражение в районе Курской дуги, героически форсировали реку Днепр и освободили от фашистских оккупантов древний русский город, столицу Советской Украины — Киев.
Стремительно наступая, окружая и уничтожая крупные группировки врага на Правобережной Украине, освободили города — ЖИТОМИР, РОВНО, ПРОСКУРОВ, ВИННИЦУ, КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСК, КОВЕЛЬ, ТЕРНОПОЛЬ, ЧЕРНОВИЦЫ, СТАНИСЛАВ, ДРОГОБЫЧ и ЛЬВОВ..."
А про взятие Львова есть среди архивных бумаг ветерана другой любопытный документ героической эпохи (с изображением танка Т-34, замявшего орудие и расчет фрицев):
Смерть немецким оккупантам!
Отличившемуся в бою товарищу
Болотнову Илье Сергеевичу (артдивизион)
"Великий Ленин, создавший наше государство, говорил, что основным качеством советских людей должно быть храбрость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народом против врагов нашей родины. И. СТАЛИН" (орфография девиза сохранена).
На обороте пожелтевшей четвертушки напечатано на машинке с синим шрифтом:
"Убить сегодня немца — это наилучшее выражение нашей любви к Родине. В боях за г. Львов Вы прямой наводкой из своего орудия уничтожили до взвода немецкой пехоты, а когда убили командира орудия, Вы заменили его, приняв командование на себя. Показали себя достойным патриотом нашей Родины. Ваши боевые заслуги достойно будут оценены Родиной. Примите мои благодарность и пожелание дальнейших боевых успехов в окончательном разгроме врага.
Командир бригады гвардии полковник А. Ефимов (и роспись красным карандашом).
8.8.44 г."
Через Одер по пояс в воде
И вот в конце января 1945 года бойцы дошли до немецкого Одера. В том месте, где готовилась форсировать реку бригада, немцы успели взорвать капитальный мост через водную преграду. И потому нужно было подумать о временном переходе. И саперы всю ночь вязали 6-метровые бревна в плоты, которые затем соединяли друг с другом. Артиллеристы также времени даром не теряли, в пять часов утра стали подавлять крупные огневые точки на другом берегу. Очень досаждали два дзота у бывшего моста — из одного почти без перерыва строчил крупнокалиберный пулемет, да так, что только треск шел по кустам. Но не зря у Болотнова, наводчика орудия, была кличка Ас: быстро выпустив по целям шесть снарядов, он увидел, как они оба задымились. Захлебнулся и пулемет.
А тут подошло время и "студебекеры" с орудиями на прицепе загонять на прогибающийся под тяжестью машин наплавной мост. Колеса почти сразу скрылись под ледяной водой, которая вперемешку со льдинами спокойно перехлестывала через утлую переправу. Чтобы тягачи не теряли правильного курса, с обеих сторон моста по пояс в воде брели с шестами наперевес Болотнов с напарниками. Постучат под водой по краю бревен — и дают правильное направление водителям "студебекеров".
— На другом берегу все наше обмундированьишко мгновенно схватилось в ледяную корку, — аж ежится от воспоминаний ветеран. — Смотрим, впереди красивейшая немецкая деревня так и манит обогреться (потом мы уже узнали, что здесь жили какие-то родственники Гитлера). Забегаем в первый дом, там никого нет. Кое-как согрели воду, чтобы кипяточку попить (температура внутри градусов шесть, но все же комфортнее, чем на ледяном ветру). Нашли и еду (в этом плане немцы были молодцы, народ запасливый, всякие консервы в изобилии, причем не слышал, чтобы оставляли отравленные продукты). И чуточку согревшись, не заметил, как сморило меня. И снится мне сон: идет прямо на меня толстая немка и как в щеку поцелует — мне стало горячо! Утром рассказал своим артиллеристам, они мне и говорят — в руку, мол, сон, сейчас нас фашист так "поцелует"!
И точно оказалось! В поредевший в боях артдивизион прибежали полковые разведчики, которые всю ночь обстановку вокруг "обнюхивали". И кричат, что по лощине 50 танков в нашу сторону надвигаются! "Ну все, переметелят нас тут (ведь шесть орудий всего осталось!)", — подумалось в ту минуту бойцам.
Выкатили артиллеристы свои пушки для стрельбы прямой наводкой. А немецкие танкисты уже стали издали посылать снаряд за снарядом по позициям русских. Наши же наводчики старались подпустить "тигры" да "пантеры" поближе — лобовая броня почти снарядами не пробивалась, и потому целил Илья под срез танка. Ведь когда сорвешь выстрелом гусеницу с тяжелой машины, она поневоле начинает крутиться в разные стороны. Вот тут и лови свой шанс, "бог войны"!
Но полсотни танков на шесть орудий — перевес явный. И вскоре случилось то самое прямое попадание в орудие Болотнова, о котором мы рассказали в самом начале. Очухался спустя несколько минут, а в живых из расчета уже никого и нет. Танковыми осколками перебило руку, досталось лопатке и щеке. И тут командир батареи, Герой Советского Союза Щербаков, дает команду самому пожилого бойцу в отделении Калинычеву: "Тащи его до санбата, видишь, он много крови потерял!"
— Тащит меня Калинычев, с такой смешной рыженькой бородкой, чуть ли не на себе к переправе через Одер, — вспоминает Илья Сергеевич. — А тут словно из-под земли выросли крепкие мордатые парни в форме НКВД, а во главе их полковник. Оставь его, кричит он Калинычеву, а сам марш обратно на позицию, бейся до последнего патрона! Это оказался "заградотряд", который в 500 метрах от передовой, где шел страшный бой, "сидел в засаде" и преграждал путь каждому, кто пытался спастись из огненного месива.
Одним словом, без помощи задерганного разными приказами Калинычева сделал Болотнов вперед несколько шагов — и упал без сознания прямо на переправе. Очнулся уже в медсанбате, где делали перевязки. А затем отправили в эвакогоспиталь, где посмотрели на страшную рану руки и хотели ее без лишних раздумий "отмахнуть". Но тут уж поднялся на защиту своей плоти сам Илья — нет, мне еще жить и работать надо! Осталась о том времени справка: "Наводчик 29-й бригады старший сержант Болотнов Илья Сергеевич 1922 г.р. На фронте Отечественной войны 29 января 1945 года получил осколочное ранение правого предплечья с повреждением локтевой кости, ранение мягких тканей подбородка и правой лопаточной области. По поводу чего с 31 января 1945 года находился на излечении в ЭГ (эвакогоспиталь) №2667. Предыдущие этапы с 29.1.45 МСБ (медсанбат) и ряд госпиталей. Из которого выбыл 16 апреля 1945 г. в часть…"
"Народ в Праге плакал от радости!"
После госпиталя в городке Трахенберг попал Илья Болотнов в 34-ю гвардейскую пушечно-артиллерийскую бригаду, которая тогда наступала на Берлин. Шли целые сутки с двумя остановками для стрельбы по фашистам. И тут ночью поступает новый приказ Верховного Главнокомандующего: 10-ю танковую армию вместе с прикрепленными к ней подразделениями срочно перебросить к утру за более чем 200 километров на помощь восставшим жителям Праги! Крутые склоны Карпат до сих вспоминаются с холодком в груди…
— Как нас тогда радостно встречали люди, — вспоминает Илья Алексеевич. — Цветы всюду, улыбки. Заняли боевые позиции как раз возле "коридора", где хотели прорываться немцы. Для упреждения стали палить по передовым частям, да тут еще наши самолеты стали кружить. И немцы решили выбрать местечко для прорыва поспокойнее…
После Победы было дружное "Ура!", парад и фронтовые 100 граммов. А затем ударную часть отправили в Венгрию, где был в свое время отличный учебный центр генерала Гудериана — и началась подготовка к войне с Японией.
Демобилизоваться удалось только 22 декабря 1946 года. А в родной Загорск бравый старший сержант Илья Болотнов вообще добрался как раз под Новый, 1947 год! Отца уже не было в живых, мама Евдокия Михайловна и шесть сестер, как и положено женской части, пустили слезы радости. И Новый год решили отмечать все вместе, в отчем доме на улице Зубачева, 6. Это был самый волнующий новогодний праздник с бесконечными воспоминаниями и радостными всплесками над ставшими вдруг смешными случаями из прошедших военных лет разлуки.
Александр ШОРНИКОВ
опрос
Какой социальной сетью Вы чаще всего подьзуетесь?
