Главные новости
На днях жительнице Краснозаводска Анне Егоровне Назаровой исполнилось 85 лет. А когда-то давно, морозной зимней ночью, жизнь двадцатилетней девушки всецело зависела от того, выдержит ли лед Ладожского озера тяжесть переполненного автобуса с беженцами из блокадного Ленинграда. Да еще, различит ли немецкий летчик тусклые синие огни колонны, крадущейся через озеро.
Анна родилась в многодетной семье в Гатчине. Из родного поселка с красивым названием Дружная Горка ее забрала к себе в Ленинград тетя Александра Николаевна Орлова. Посочувствовала семье сестры, где уже было пятеро детей и ждали шестого. Город восхитил Аню своим великолепием и возможностями. Жила семья Орловых у Финляндского вокзала, недалеко от Литейного моста. В доме профессора-физика в свое время удочерили и вырастили мать Анны, теперь как о родной заботились о ней самой. В Дружной Горке она вместе со сверстниками непременно пошла бы работать на местный стекольный завод, а вместо этого судьба привела ее в город на Неве. Но за эту удачу пришлось заплатить дорогую цену — разделить с ленинградцами все ужасы блокады, а затем и мытарства в эвакуации.
Когда началась война, Анна была главной помощницей тети, под опекой которой были восьмидесятилетняя мать и десятилетний сын. Из города тогда еще можно было выехать, но бабушка наотрез отказалась. Тетя, врач по профессии, почти все время проводила в госпитале. Ежедневной заботой Анны стала добыча хоть какой-то еды. После того как немцы разбомбили продовольственные склады, город голодал.
Анна Егоровна говорит, что не любит вспоминать это время невыносимых страданий и унижений. Магазины были уже пусты, люди вынесли все, что можно, из аптек. Кто-то даже пытался печь лепешки из горчичного порошка и поплатился за это жизнью. Большой удачей было раздобыть касторовое масло. Из него и пайкового хлеба варили похлебку. Тете иногда выдавали сигареты, на них, как на валюту, выменивали картофельные очистки в военных кухнях и дуранду на рынке. Так называли жмых, который делал похлебку чуть сытней. А лепешка из этой коровьей еды хоть ненадолго облегчала муки голода.
Шатаясь от такого рациона, Анна целыми днями была занята в городской самообороне. Таскала на крыши ведра с песком, тушила “зажигалки”. Однажды ноги подкосились, и она сильно расшиблась. После этого работала добровольным пожарным с огромным гипсом на колене. В один из воздушных налетов едва успели спуститься в бомбоубежище, как на их двор посыпались бомбы. От соседнего двухэтажного дома осталось одно пепелище. Вернувшись в свою квартиру, Орловы обнаружили, что по дому гуляет ветер — вылетели все окна и двери. Пришлось искать другое пристанище.
По хрупкому льду
Спрашиваю у Анны Егоровны, не было ли у них тогда ощущения приближающегося конца света? Ведь месяцами жили между жизнью и смертью. Не прикончит голод, так настигнет немецкий снаряд. Блокадница утирает слезы, подступившие от тяжких воспоминаний, и уже другим, неожиданно твердым голосом говорит:
— Ни одной минуты мы не сомневались, что победа будет за нами. Какой там конец света — у нас была своя линия фронта. Мы знали, что летчики и капитаны судов, смертельно рискуя, пытались доставить в окруженный город продукты и боеприпасы. Что водители полуторок с ноября 1941-го по еще хрупкому льду, стоя на всякий случай на подножке, везли продукты в измученный голодом Ленинград. Нам было важно знать: мы сделали все, что могли.
Пытка голодом продолжалась больше полугода. Но вот, однажды Александра Николаевна пришла домой раньше обычного и сказала только: “Быстро собираться!” Сборы заняли всего несколько минут: выезжающим беженцам разрешали взять с собой лишь документы и самую необходимую мелочь. В американском автобусе было полно детей. Анна Егоровна вспоминает, что страха ни у кого не было. За шесть адских месяцев они привыкли жить в прицеле немецких самолетов, ежедневно терять близких, жертвовать друг другу последний кусок хлеба.
Блокадница говорит, что ехать по ненадежному ладожскому льду было не страшнее, чем ложиться и просыпаться в Ленинграде под вой тревоги или обезвреживать бомбы на крышах. А уж страшнее, чем выдавать голодному ребенку на целый день комок хлеба размером со спичечный коробок, кажется, вообще ничего нет. Только приехав на рассвете в Тихвин, они узнали, что не все машины с беженцами той ночью добрались до берега. Но это были не последние жертвы. Изголодавшихся людей впервые накормили полноценной пищей. И многие из тех, кто выдержал испытание голодом, не смогли устоять перед искушением сразу наесться досыта, а это было для них смертельно опасно.
Таких потерь было до обидного много. Тетя, рассказывает Анна Егоровна, твердой рукой отсчитала своим домашним, в том числе и десятилетнему Коле, ложки пшенной каши. Выдержала семья и это испытание. В Тихвине дождались, когда восстановят разбомбленное железнодорожное полотно, и вместе с другими беженцами отправились поездом в эвакуацию.
Как ленинградцы стали краснозаводцами
То, что Анна Егоровна оказалась в Краснозаводске и обрела здесь семейное счастье, профессию, тоже заслуга дальновидной и жизнестойкой тетушки. Царство ей небесное, благодарно добавляет наша рассказчица, вспоминая удивительную родственницу. Поезд с блокадниками делал много остановок, но в городах уже приняли массу беженцев и не могли разместить еще один эшелон. По дороге к поезду подцепили вагон, где оказались больные сыпным тифом. Началась эпидемия. В узбекском Андижане Анну и ее молодую попутчицу вынесли из поезда на носилках и на двухколесной арбе доставили в больницу.
Тетя племянницу из вида не потеряла, навестила и догадалась передать паспорт. Когда Анна поправилась и стала искать семью, оказалось, что и они заболели. Пришлось хлопотать около них. Деятельная Александра Николаевна опять была врачом в госпитале и искала любую возможность для возвращения. Наконец, ей предложили работу в больнице Краснозаводска.
Целый год они прожили вместе в Краснозаводске, причем благодаря тете Анна Егоровна стала хорошей медсестрой. Работала сначала в заводском профилактории, а потом в городских детских садах. Упорная Александра Николаевна с Колей через год все-таки вернулись в Ленинград, а Анна осталась, потому что встретила здесь свою судьбу. Говорит, что ей повезло с мужем, который был очень добрым и любящим. Жаль, что такому душевному человеку и талантливому художнику-резчику была отмерена недолгая жизнь. Они, конечно, не раз ездили в Ленинград вместе со своими двумя дочками. Сегодня у Анны Егоровны уже внуки и правнуки. Бабушку-блокадницу в семье почитают и сообща о ней заботятся. Дочь Ольга говорит, что человек, который так щедро отдавал себя близким, заслужил любовь и внимание. На День Победы ей всегда дарят цветы коллеги-медики и ровесники из военного прошлого.
ИЗ АРХИВА
За время блокады в Ленинграде погибли 1 миллион 200 тысяч человек, более миллиона вывезли по Дороге жизни через Ладогу. Ледовую трассу Кокорево-Кобона проложили в ночь с 22 на 23 ноября 1941-го — семь полуторок доставили в город муку и другое продовольствие. Озеро промерзло только к февралю, а в ноябре лед на Ладоге не толще 12-15 сантиметров. К декабрю ушли под лед под бомбежками в проталины больше 120 грузовиков.
В первую блокадную зиму — с ноября 1941-го по апрель 1942-го — по Дороге жизни в город доставили 361 тысячу тонн грузов. Это почти 6 тысяч товарных вагонов. Ежесуточно туда и обратно ходили 1200 полуторок. Автобусами и грузовиками вывозили беженцев. Из Ленинграда своим ходом шли танки с Путиловского завода, для облегчения веса с них снимали оружейные башни.
После 60-70 рейсов автоколея истончалась, и приходилось прокладывать новую. В блокаду на Дороге жизни были задействованы 4 тысячи автомашин, каждая четвертая не вернулась из рейса.
НАША СПРАВКА
На Нюрнбергском процессе главный обвинитель от СССР Роман Руденко призвал наказать командира немецкой группы армий “Север”, блокировавшей Ленинград, фон Лееба “за действия, повлекшие массовую гибель мирного населения”. Генерала по этому пункту... оправдали. Только в 1977 году был принят дополнительный протокол Женевской конвенции, запрещающий “использовать голод среди гражданского населения в качестве метода ведения военных действий”.
опрос
Какой социальной сетью Вы чаще всего подьзуетесь?
