Общество

"НЕДОБИТЫЙ". ИСТОРИЯ ОДНОГО ОБЪЯВЛЕНИЯ

07 февраля 2007 2489

 ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА

Шестилетним Третьяк пережил голодомор, когда на Украине вымирали целые деревни. Спасибо отцу, научившему свою многочисленную детвору искать в лесу съедобные корни и толочь из них муку.

Отцова наука пригодилась, и когда выпускники танковой школы совершали марш-бросок от Уфы до Челябинска, где должны были получать технику. Снабженные американским концентратом, но не проинструктированные, что его непременно следует разводить кипятком, они наедались всухомятку и пили-пили-пили из каждой лужи, из каждого пруда. За трехдневный переход выпуск Уфимской бронетанковой школы - 270 свежеиспеченных танкистов - потерял от дизентерии и несварения желудка каждого пятого.

Спасибо отцу, что дал отъезжавшему на фронт Алешке серебряную монетку и строго-настрого наказал: если нет возможности прокипятить воду, то прежде, чем пить, надо хотя бы обеззаразить ее монетой.

Вечерняя электричка.

От Москвы до Сергиева Посада путь не близкий. Радует, если попутчиком оказывается интересный собеседник. Такой, как Алексей Павлович Третьяк, садовник-огородник, без преувеличения, мирового уровня. Но мой первый вопрос к нему: что за странное объявление напечатано накануне в газете "Вперед" (№5, 27 января), где ему приносит извинения какой-то Жещенков. Алексей Павлович начинает рассказывать...

* * *

- Дело, в общем, не сложное, - командир взвода разведки оглядел четырех парней в водолазных костюмах, обвешанных свинцовыми грузилами. - Пробежитесь на тот берег Вислы и назад. Ваша задача - найти проходы между валунами, чтобы "коробочки" прошли по дну и вынырнули под носом у фрицев: "Оп-ля! - и мы гуляем по Варшаве..."

Все рассчитал комвзвода, не учел только любопытства штабных, собравшихся по ночному времени поглазеть на водолазов. Ведь не часто увидишь, как ищут в реке проходы для танков, которые утром будут форсировать ее подо льдом.

Немцы заметили движение, начали артобстрел. Один из снарядов перебил шланг, подающий воздух в шлем Алексея Третьяка, находившегося у самого вражеского берега.

К счастью, между льдом и поверхностью воды обнаружилась воздушная подушка, в нее-то и выполз задыхающийся разведчик. Несколько часов он пролежал в студеной воде под ледяной крышей, а утром началось: ударила наша артиллерия. Мины рвались на льду, но... в общем, обошлось.

Алексей едва выполз на берег. В Варшаве шел бой. Неподалеку оказался раненый лейтенант из 1-й армии Войска польского, что освобождала свою столицу в составе Первого Белорусского.

"Матка бозка!" - лейтенант рвет пистолет из кобуры. "Свой я, свой", - онемевшими губами прошептал Алексей. Если бы не этот Юзек, кто знает, чем бы все кончилось.

17 января 1945 года под Варшавой восемнадцатилетнего Алешку Третьяка не добили. Причем уже не в первый раз. Почки, правда, застудил...

Не добили Третьяка еще раньше, в августе 1943-го, когда части генерала Конева стремительной ночной атакой овладели Харьковом (операция "Румянцев"), а немецкое командование, сосредоточив в районе Донбасса отборные силы, ударило Коневу во фланг. Там, под Чугуевым, 17-летний механик-водитель тяжелого "КВ" Алексей Третьяк принял свое боевое крещение.

- Мы бы не выдержали, - вспоминает Алексей Павлович Третьяк. - Нас поддержали чехи из корпуса Людвига Свободы. Они погибали, но дрались так, как будто защищали свою родину.

Не добили Алексея Третьяка и при форсировании Днепра под Пирятиным. Тяжелое ранение. Госпиталь. Разведшкола. И вот он - радист в специальной группе 14-го отдела Генерального штаба, выполнявшей особые задания Ставки Верховного Главнокомандующего.

Третьяка не смогли добить еще много раз.

- Когда у немцев появились охотники за танками, вооруженные новейшим секретным оружием - "фаустпатронами", наши потери в бронетехнике настолько возросли, что впереди танков приходилось наступать пехоте, а не наоборот, - вспоминает Алексей Павлович.

- Получаем приказ: добыть "фауст". Перешли линию фронта, удачно взяли "языка", офицера немецкой кавалерийской части. Правда, немцы хватились командира, и нам, чтобы уйти от погони, пришлось отсиживаться весь день под водой. Дышали через тростинки. "Язык" был с нами. Потом он, конечно, рассказал, где располагаются "фаустники". Остальное было делом техники.

Хотя каждого "фаустпатронщика" круглосуточно охраняли двое часовых, но мы выполнили задание. Добыли немецкое "чудо-оружие".

Под Бобруйском, в апреле, когда немецкие дивизии попали в "котел", а фашисты, в свою очередь, окружили наших "поваров", получилось тройное кольцо, где ни управления войсками, ни снабжения... Свои и чужие перемешались так, что стало не до стрельбы. Лишь бы выжить. По пояс в ледяной воде, в болотах, выбирались из окружения.

Приходилось собирать трупы погибших, на них сушиться. Есть было нечего. Опять пригодилась отцовская школа. К нашей разведгруппе прибилось больше ста окруженцев, и двенадцать дней я учил их питаться корнями рогоза и березовыми почками, которые толкли гранатами в касках. Из получившейся муки пекли лепешки. Когда вышли к своим, всех отправили в смерш. Мне, как "поставщику продовольствия", досталось больше всего. Крепко били. Спрашивали одно: почему выжили? Добивались признания, что нас откармливали немцы...

Не добили Третьяка в августе 1944-го под польским городком Яблонелегионове.

- До Варшавы оставалось километров двадцать, но противник отрезал наши передовые части, и танки встали. Не было горючего. Они расстреливали бронемашины прямой наводкой, а мы ночью выкатывали неповрежденные. Это несложно, если уметь, - делится опытом Алексей Павлович Третьяк. - Один красноармеец мог легко передвинуть "Т-34" сантиметров на двадцать, если вставит рычаг куда надо и провернет маховик.

Не удалось врагам добить Третьяка, и когда по канализационным коллекторам он пробирался в восставшую Варшаву, налаживая связь между штабом фронта и повстанцами "Армии Людовой".

Не добили Третьяка зимой 1945-го, когда союзникам задали трепку в Арденнах, и, спасая Второй фронт, Сталин дал приказ наступать без промедления.

Тогда, положив 15 тысяч в безнадежной лобовой атаке, командование отправило в фашистский тыл разведгруппу Третьяка, и она, не потеряв ни одного человека, выбила вражескую роту, оборонявшую этот неприступный городишко на холме - Яблонелегионове.

Еще Третьяка не добили при форсировании Одера. Первый раз. И второй, когда месяц спустя пришлось форсировать Одер снова.

Не добили Третьяка и смертницы из немецкого батальона "Мщу за мужа". Хотя дамочки были отчаянные...

А еще был апрель 1945-го, когда части Первого Белорусского обошли Берлин и, встретившись в Потсдаме с Первым Украинским, двинулись на Бранденбург.

- Никто не хотел умирать. Стояла жаркая погода. Картошка цвела вовсю. "Конец войне!" - говорили мы. А из Берлина на соединение с американцами прорывалась 140-тысячная группировка немцев. Эту лавину мы не сразу смогли остановить, - вспоминает Алексей Павлович Третьяк. - И, когда в Союзе уже праздновали Победу, армия Венка, при бездействии американцев в своем тылу, атаковала нас 10, 12 и 14 мая. Хотели отбить Берлин. Но у Красной Армии уже было достаточно сил. Тут мы им дали прикурить! И Жуков приказал: вперед!

Как нож масло, мы разрезали бегущие немецкие дивизии и, не обращая внимания на изумленных американцев, двинулись на запад. За пять дней "отмахали" больше 400 километров. Так могли бы пройти и до Атлантического океана, но Сталин дал приказ остановиться.

В конце мая - Тюрингия. Союзники вдруг начали строить переправы через речушку, по которой проходила демаркационная линия. Хотя неподалеку был хороший автобан и действующий мост. Тогда-то разведчики и перехватили немецкого связного, пробиравшегося на американскую сторону.

Оказалось, что в нашем тылу находится подземное укрытие, где затаилась трехтысячная группировка вермахта.

- Танки, бронетранспортеры, запас еды на два года - все было подготовлено для партизанской войны. Но немцы к партизанским действиям не приспособлены. Вот и решили они вырваться в американскую зону, - вспоминает Алексей Павлович. - Не получилось. Мы их блокировали и принудили сдаться...

Потом Алексей Третьяк работал с шифрограммами Потсдамской конференции, обеспечивал правительственную связь на Нюрнбергском процессе.

Демобилизовался он в 1953 году, отслужив последние три года в отделе спецсвязи Генерального штаба.

В 1955-м Третьяк вступил в Московское общество испытателей природы. А потом за уникальные исследования садово-огороднических культур его приняли без экзаменов в Тимирязевскую академию.

Сейчас Алексей Павлович Третьяк - лауреат, обладатель 42 научных дипломов и член-корреспондент МОИП - редко наведывается домой в Москву. Большую часть времени проводит на даче под Сергиевым Посадом.

Ему обещают золотые горы и приглашают в США, Израиль и Норвегию проводить исследования перспективных растений. Третьяк отказывается. Хочет приносить пользу своей стране.

Его деятельность не связана с риском для жизни. Но война достает фронтовика и сегодня. Дает о себе знать немецкая пуля в руке. Сказываются другие ранения и контузии. Как-никак, Третьяк перенес в госпиталях восемь операций. Выжил.

* * *

В электричке поводом к нашему разговору с Алексеем Павловичем стало объявление, помещенное в газете "Вперед".

- Было такое дело, - в ответ на мой вопрос вздыхает Алексей Павлович. - Поехал я с женой в Москву. Но в 46-й маршрутке один из работников автоколонны принялся смеяться над моим удостоверением инвалида: "недобитый" - называл он меня. Когда же другие пассажиры стали делать ему замечания, что стыдно подобное говорить ветерану, как бес в него вселился, и он начал сквернословить. Его грязная ругань была даже не оскорблением, а глумлением над человеческим достоинством. В маршрутке я был единственный мужчина, и грязнослов чувствовал себя безнаказанно.

На просьбу остановиться около милиционера водитель не реагировал. Своего коллегу он даже не пытался урезонить. Будто ничего особенного не происходило. И это издевательство длилось, пока мы не вышли.

Алексей Павлович сообщил о происшедшем в автоколонну № 1791. Спустя пару дней оскорбитель позвонил и попросил прощения, сетуя на возможное отстранение от работы.

Алексей Павлович не простил обидчика. Потребовал через газету "Вперед" извиниться перед незнакомыми женщинами, вступившимися за него в "маршрутке" и получившими свою порцию грязи...

Такая вот история.

Остается поблагодарить руководство автоколонны № 1791 и лично Николая Алексеевича Лебедева, что не оставили без внимания жалобу ветерана. И хорошо, что Алексей Павлович Третьяк настоял на столь необычном - "газетном" - возмещении морального ущерба. Может, и другим будет наука.

Побольше бы нам таких, НЕДОБИТЫХ...

Газета "Вперед"