Мнение

ИРИНА, ЧТО ЗВОНИТ В КОЛОКОЛА

21 декабря 2009 5480

Не каждый догадается, что в этой церкви есть колокола: звонница храма Архангела Михаила укрыта от глаз прохожих стеклами. Да и сама эта церковь известна далеко не всем, оттого и приходится, рассказывая о ней, перечислять указатели на местности: железная дорога, хлебокомбинат, Рабочий поселок, Козья горка...

Еще большее удивление ждет тех, кому доведется увидеть здешнего звонаря — Ирина Турьянова ловко справляется с работой, которую обычно приписывают мужчинам. Но воспринимает ли она сама свою службу в церкви как работу? И как эта хрупкая женщина вообще оказалась там, наверху, у колоколов? Об этом лучше всего узнать у нее самой.

— Ирина, вы живете в Сергиевом Посаде?

— В Сергиев Посад мы с мужем приехали из Москвы года три назад. Он работает в Лавре, и теперь здесь живет вся наша семья. Сама я закончила медицинское училище сестер милосердия в Москве, у меня общее сестринское образование. Некоторое время работала в 1-й Градской больнице в отделении неврологии. Но потом по состоянию здоровья мне пришлось уйти. Три года училась на золотошвейку, потом вышла замуж и оставила это дело.

— А как вы пришли к колокольному звону?

— В Москве я окончила курсы колокольного звона, где оказалась благодаря девочке с курсов вышивальщиц. Она закончила эти курсы, и мы с подругой тоже захотели там поучиться. Они не долгие, что-то около трех месяцев.

— Это курсы при храме?

— Да, это курсы колокольного звона при церкви Святителя Николая в Заяицком на Раушской набережной. У нас была и теория, и практика. У них своя звонница, причем закрытая, изолированная от улицы, с набором колоколов. Практические занятия проходили два раза в неделю. В остальное время нам рассказывали о самих колоколах, происхождении, способах отливки.

— Есть ли у вас музыкальное образование?

— У меня незаконченная музыкальная школа. Моя мама, хоровик, преподавала в музыкальном училище. Можно сказать, музыка всегда была со мной. Параллельно я пела на клиросе. Сначала в Москве, в храме при больнице, потом уже здесь, когда мы сюда переехали.

— Любовь к музыке помогает вам как звонарю? Или это уже совсем другая история?

— Конечно, помогает. Это дает чувство ритма, ведь наш православный звон более ритмичный, нежели мелодичный. Он основан на ритме, и каждая группа колоколов отбивает свой ритм. Маленькие колокола, средние, благовестники — у всех свой ритм.

— Как вы попали именно в этот храм?

— Даже не знаю. На самом деле, причина простая — нам с детьми хотелось найти что-то поближе к новому дому. Так и узнали, что здесь есть храм. Потом оказалось, что знакомый мужа по работе тоже поет там. Он рассказал, что есть место певчей, и я пришла сюда. А о том, что в этой церкви есть колокола, я поначалу и не догадывалась. Колокольня же закрытая.

— Закрытые колокольни часто встречаются?

— Вообще-то нет, обычно они открыты. Когда я пела, я даже не подозревала, что окажусь там. О ней я узнала случайно: услышала, что там есть колокола, хорошие. Помню, это было уже ближе к Пасхе. Тогда я поговорила с батюшкой и сама предложила позвонить.

— Помните свои первые дни на колокольне?

— Конечно, очень радостно. Я обрадовалась, что не зря училась и теперь опять смогу послужить Богу. Как могу. В самой колокольне поначалу все было не очень оборудовано. От каждого колокола отходила своя веревка, и это оказалось не слишком удобно. Вообще колокола делятся на три группы — подзвонные, зазвонные и благовестник, и хорошо, когда они объединены, и тогда один человек сможет звонить во все колокола. Хотя и это тоже не сразу и не всегда получается. А если у каждого своя веревка, то тогда требуются как минимум три звонаря. Потом с помощью алтарника Дмитрия все было сделано так, что справится и один, — его этому научили в монастыре.

— Звонить трудно физически или просто нужна сноровка?

— Скорее, сноровка. Например, правая рука идет в одном ритме, а левая — совершенно в другом. Физические нагрузки совсем небольшие, особенно если колокола правильно отрегулированы.

— Расскажите, что там за колокола?

— Два больших колокола, благовестники — они, насколько я знаю, старинные. Остальные — новые. Они, конечно, другие. Но в целом набор хороший. Мне, как звонарю, хватает этого. Многое зависит не только от колоколов, но и от мастерства и еще от чего-то... Перед звоном положено помолиться — это ведь не просто музыка.

— Вы бывали на колокольне в Лавре?

— К сожалению, нет. Мне, конечно, очень хотелось, но я как-то всегда стеснялась туда попасть, попроситься. Но, конечно, было бы интересно увидеть эти старинные колокола.

— Когда вы слушаете, как звонят другие, вы перенимаете что-то для себя?

— Конечно, каждый звонарь должен этим заниматься. Это требует времени, надо слушать, вдумываться. Нужно постоянно жить этим. Когда я звонила в Москве, это продолжалось года три. Встречала Патриарха, тогда еще Алексия II. Мне самой больше всего нравятся радостные, пасхальные службы.

— Как в церкви относятся к звонарям-женщинам?

— Трудно сказать. Лично я не могу сказать, что когда-то чувствовала какое-то неприятие. Но когда пошла учиться, в нашей группе были в основном ребята. Говорили, женщины звонят только в женских монастырях. Но это не имеет значения, ничего страшного нет — мужчина звонит или женщина.

— Православные колокола отличаются от католических?

— Да, даже внешне. У них большое внимание уделяется их закреплению, так, чтобы они издавали звук в движении. Оттого у них нет больших колоколов, поскольку ни одна колокольня не выдержит таких нагрузок. Еще у католиков считается грехом касаться языка колокола. У нас все наоборот.

— Говорят, колокола лечат. Вы ощущали это на себе?

— С колокольни всегда уходишь, как это сказать... Воодушевленной. Даже исследования проводились, и оказалось, что колокольный звон убивает некоторые бактерии. В Древней Руси во время эпидемий звонили в колокола.

— Были ли у вас необычные знакомства, которые сложились благодаря вашей работе?

— Постепенно, по мере участия в делах прихода, узнаешь всех прихожан. Есть у нас один человек, он помогает батюшке, все ремонтирует, просто золотые руки. Он уже в возрасте, а теперь при храме. Одно время он играл в военном оркестре, потом так получилось, что пропал слух. Удивительный человек.

— Вам приходилось звонить в плохом настроении?

— Всякое бывало. Не то чтобы в плохом, просто бывает, идешь и думаешь про себя — сегодня по-хорошему я не могу звонить. И, кажется, вроде я звоню и вроде не я. Понимаешь, что надо позвонить и что же, теперь из-за меня люди не услышат звон?

— Ирина, а вы раньше бывали здесь?

— Да, конечно, еще раньше, в училище, я приезжала к Преподобному. И я до сих пор удивляюсь тому, что переехала сюда. Никогда не думала, что это случится. У меня были подруги, которые хотели тут жить, хотели выйти замуж за семинариста, но у них ничего не получилось, и они теперь в Москве. Обратно, если честно, меня не тянет. Наоборот, нам здесь очень нравится, а там — как получится. Но у меня и в мыслях не было, что буду тут жить.

Колокольный музыкальный слух у Ирины был всегда. Она рассказала, как еще до колокольных курсов иногда чувствовала — что-то в этом звоне не то. Но понять, в чем разница, тогда она не могла. По семейным обстоятельствам ей вскоре придется на время оставить работу звонаря. Но надежду вновь подняться на колокольню она не оставляет. И кто знает, что ей приготовит это непредсказуемое будущее.

Владимир КРЮЧЕВ

Газета "Вперед"