Мнение

НЕТ ТРУДНЫХ ДЕТЕЙ. ЕСТЬ ТРУДНЫЕ ВЗРОСЛЫЕ

06 октября 2008 6475

Не раз в течение этого года наша газета рассказывала об интересных и полезных начинаниях государственного учреждения социального обслуживания Сергиево-Посадский центр «Семья». Причем о проектах на стыке социальной сферы, психологии и педагогики мы узнавали не на совещаниях и в кабинетах.Мы видели собственными глазами, как авторские методики центра работают в оздоровительных детских лагерях. На прекрасной базе отдыха "Восход" у деревни Ситники этим летом отмечен ажиотажный спрос на путевки. Дети все лето не хотели расставаться со своим лагерем, где окунулись с головой в "Академию веселых наук".

Не меньше своих юных подопечных увлеклись программой, которую разработала сотрудник центра "Семья" Татьяна Ушакова и районные педагоги, работавшие в летнем лагере. Учителя говорили нам, что обязательно будут использовать в школьных классах элементы образовательной игры и позитивного психологического тренинга. Татьяну Ушакову мы пригласили в гостиную нашей редакции, чтобы узнать, почему она выбрала самую трудную область педагогики. Впрочем, сама наша героиня, кажется, так не считает. Об этом свидетельствует вся ее невеликая, но очень насыщенная биография.

Татьяне Ушаковой 33 года. Она родилась в семье ученого-атомщика с Фермы и медицинского работника.

Еще студенткой факультета русской филологии Московского педагогического института им. Н. К. Крупской Татьяна организовала при школе на Ферме объединение "Мечта". Окончив вуз, сознательно выбрала первым местом работы сергиевопосадский интернат слепоглухих детей. В 22 года перешла в центр "Семья" для участия в специальной программе "Перекресток", рассчитанной на проблемных подростков. "Мечтатели" с Фермы отработали в сложнейшей программе шесть лет. Четыре года продолжался проект "Лидер" для одаренных детей. Девятый год в "Семье" действует клуб для детей-инвалидов. Свой уникальный социально-психологический опыт Татьяна Ушакова передает студентам сергиевопосадского филиала Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова, где преподает несколько дисциплин. Работает над диссертацией в аспирантуре НИИ семьи и воспитания Российской академии образования. Тему обозначим так: игрой можно учить, воспитывать и лечить.

Уроки слепого профессора

— Татьяна Олеговна, сейчас многие стараются отгораживаться от чужих проблем, создают себе уютный мирок и живут одним днем. А почему вы свои нервы не бережете и находите, кажется, самые сложные сферы в педагогике? И с благополучными детьми непросто, а вас по жизни окружают юные подранки.

— Честно говоря, я сама не знаю, как это началось. Помню, что мне всегда нужен был простор для творчества. Поэтому весь наш двор в закрытом военном городке "заболел" театром. Мама только успевала вести счет тому, что было унесено из дома для театральных декораций. Карьера вожатой началась еще в школе — за собственной партой было тесно. Моя вожатская сущность была уже так очевидна для всех, что в этом статусе меня отправили в Туапсе в детский лагерь. Позже здесь произойдет очень важная для меня встреча.

— Вероятно, и филологии с книжными страстями в вузе было недостаточно для такого творческого напора...

— Совершенно недостаточно, хотя приходилось штудировать горы книг, однажды за неделю прочитала 24 тома Стендаля! Тогда появилось объединение "Мечта" на Ферме. Мечтали мы, видимо, очень полезно, если потом десять человек из объединения приняли участие в программе "Перекресток". А в столице меня заинтересовала общественная организация "Детский орден милосердия". Искала применение своим силам и нашла. Однажды оказалась в том же "Орленке" в Туапсе с группой инвалидов. Помню свое первое впечатление от близкого общения с этими страдальцами, как мне тогда казалось. Шок и неудержимые слезы.

— Кого больше жалели — себя или колясочников?

— Было и то и другое. Душа разрывалась от такой явной несправедливости судьбы к этим людям, и себя было жаль за сердечные мучения. Я сидела на лагерном стадионе, где проходило мероприятие, и рыдала, не стесняясь слепого соседа. Видимо, он услышал мои всхлипывания, подошел, потрогал мокрое от слез лицо, спросил: "Плачешь?" И подставил ладонь, чтобы я написала пальцем ответ. Отвечаю ему: "Плачу". "Тебе их жаль?" — спрашивает. Я ему пальцем отвечаю: "Да".

И тут он говорит фразу, от которой у меня мигом просохли слезы: "С чего ты решила, что мы нуждаемся в жалости? Что ты можешь такого, чего не могу я? Телевизор смотреть? Книги у меня есть, Интернетом пользуюсь, общением не обделен. У меня полноценная жизнь". И тут мой удивительный собеседник представился. Это был выпускник сергиевопосадского интерната слепоглухих детей, а теперь профессор психологии Александр Васильевич Суворов.

Диалог наш продолжился, новый знакомый стал меня расспрашивать. Узнав, что мне 19 лет и я на втором курсе филфака, заметил, что сам он в 20 лет заканчивал пятый курс в МГУ. И вот какой итог он подвел: "Тебе почти двадцать, ты зрячая, все в твоих силах, но ты всего лишь среднестатистическая студентка без единой научной работы. Мне тебя жалко!"

Наши страхи сильно преувеличены

— Татьяна Олеговна, что вы ощутили после такой отповеди?

— Что меня жестко приземлили, но при этом дали верное направление мысли. С тех пор прошло больше десяти лет, и я много раз убеждалась, что нельзя думать об инвалидах с высокомерием или жалостью. Где убыло — там и прибыло. Обделенный в одном, человек обретает другие качества. Те, кого некоторые из нас склонны считать убогими, часто наделены уникальными способностями, которые превосходят наши, среднестатистические.

С профессором Суворовым я регулярно общаюсь и выношу из этого немалую для себя пользу. Еще и из-за этой встречи мне очень хотелось работать в интернате слепоглухих детей. Такая практика под началом директора специализированного учреждения Галины Константиновны Епифановой очень много мне дала. Я благодарна коллективу интерната за то, что мне помогли освоиться в очень ответственной профессии.

— Если не секрет, почему вы ушли с работы, к которой так стремились? Это было слишком тяжело?

— Никто из работающих там не согласится с тем, что это юдоль печали и скорби. Здесь есть свои маленькие победы и достижения, есть место радости, случаются и забавные эпизоды. Несколько таких смешных случаев могла бы рассказать и я. У меня осталось светлое чувство от работы в интернате. А ушла я, потому что в центре "Семья" открыли программу "Перекресток" для проблемных подростков и позвали меня. Я почувствовала, что смогу найти в центре применение всем своим разносторонним творческим интересам и быть максимально полезной. И не ошиблась в этом.

Детям нельзя врать

— Татьяна Олеговна, теперь, когда вы старше и мудрее, не кажется вам, что затея с "Перекрестком" была довольно рискованной?

— В работе с детьми всегда есть риск, но "Перекресток", действительно, стал серьезнейшим испытанием. Труднее всего было даже не общение с юными оторвами, как может показаться. А среди них попадались токсикоманы, мы привлекали врачей и психологов. Самое страшное — это возвращать подростка после короткой передышки и нормальных человеческих отношений в тот ад, из которого он родом: к родителям-алкоголикам, в обшарпанный дом, в уличную шайку. Провожая ребят, мы чувствовали себя предателями, это очень тяжело... Мысли об этом долго не давали покоя. Сейчас я думаю, для всех хорошо, что "Перекресток" был. Организаторы набрались опыта, с которым теперь ничего не страшно. А подростки хоть и возвращались после путевки в привычный кошмар, все же успевали понять, что есть в жизни другие — заботливые, понимающие люди. И что сами ребята могут быть другими.

— Вы специалист по сложным детям. Что вы считаете самой большой проблемой в общении с ними?

— В этих ребятах много агрессии, но, как ни странно, не в этом главное препятствие. Для меня самые проблемные те из них, что вообще не идут на контакт. Как проникнуть за эту дверь, каждый педагог решает сам. В приюте "Надежда", например, говорят, что трудный ребенок — это как сложная творческая задача.

— Что дает надежду на успех?

— Иногда самое лучшее, как мы говорим, "работать большим ухом" — дать подростку выговориться.

— А чего нельзя в общении с подростком ни при каких обстоятельствах?

— Нельзя врать. Главное открытие, которое я сделала для себя в программе "Перекресток", — подростковый возраст тем и уникален, что самый честный в жизни человека. Подросток все делает честно, он и грубит честно, зная о цене своего демарша.

— А в чем главная проблема взрослых, которые рядом с подростками?

— Мы не умеем признать свою ошибку и извиниться перед подростком. Этому надо учиться, объясняю я своим студентам. Они недоверчиво возражают: дескать, недоросли уважать перестанут. А я убеждена, что вот за это качество нас и будут уважать юные воспитанники. Правы те, кто утверждают: нет трудных детей, есть трудные взрослые.

Светлана АНИКИЕНКО

Фото Алексея СЕВАСТЬЯНОВА

(в том числе из архива редакции)

Газета "Вперёд"