Краевед

Дневник А. М. Флоренской

30 января 2012 3828

Страницы дневника своей бабушки, А. М. Флоренской, жены Павла Флоренского, принес в редакцию их внук игумен о. Андроник. В эти дни общественность отмечает 130-летие со дня рождения священника Павла Флоренского — богослова, философа, историка и филолога, математика и физика, искусствоведа, автора многочисленных изобретений в области науки и техники, организатора музейного дела в Троице-Сергиевой лавре, человека, намного опередившего свое время. Расстрелянного в ГУЛАГе в 1937 году. В Москве прошли чтения его памяти, в Сергиевом Посаде в библиотеке им. В. Розанова состоялся вечер «Обо мне не печальтесь…».1

Читателям газеты должны быть интересны страницы дневника, написанные более 90 лет тому назад, — искреннее и безыскусное свидетельство жизни посадской семьи на сломе времен, семьи, спустя десятки лет ставшей знаменитой благодаря подвижнической жизни ее главы.

31/18 ДЕКАБРЯ 1918 Г.

Господи, благослови начало записок для моей дорогой дочки Оли, которую я долго ждала и которую Господь послал как утешение в такое страшное и тревожное время. Перед рождением твоим (накануне) я исповедовалась, и во время исповеди священник сказал, что ты будешь моей радостью и утешением, и мне стало очень хорошо от этого. Когда ты родилась и мне сказали, что дочка, я была очень обрадована и сказала: "Слава Богу". Оправдай же мои надежды, моя дорогая дочурка. Ничего особенного я от тебя не требую — будь тиха, кротка, нежна и послушна. Люби и жалей своего папульку и братьев. Вот и сейчас смотрю я на тебя, как ты возишься на ковре с братьями, и сердце радуется.

Господи, сохрани мне моих трех деток! Сейчас моему старшему сыночку Васе 7 лет и 7 месяцев, второму 3 года и дочурке 10 месяцев. 16 декабря у тебя появился первый зубок, я его увидала, когда папа уходил к Розановым, а Анаст(асия) Фед(оровна)2, которая была у нас, уходила домой.

19 ДЕКАБРЯ/1 ЯНВАРЯ

Мой старшенький сыночек меня огорчает своим непослушанием и очень смущает своим неумением что-то делать, все ему лень, все ему скучно, сидел бы он да слушал, что говорит его папа. Такое его поведение меня страшно тревожит. Все время дума, отчего и почему. Теперь он страшно привязался к своей учительнице Софье Владимировне3. Тяжело мне видеть, как мой сыночек отдает то, что принадлежало бы мне, чужой женщине. Еще хорошо, что она мне нравится, а то прямо бы враждебное чувство к ней явилось. Надо бы примириться с этим фактом, такова участь матери вообще, а все же больно. Поэтому, я думаю, выходят и нелады родителей и детей.

Меня все больше и больше приводят в восторг сочинения Пушкина. Недавно Павел детям читал "Бориса Годунова". Как там хорошо сказано:

"Живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мертвых".

20 ДЕКАБРЯ

Милые мои детки, вы и не замечаете, сколько заботы вы приносите своим родителям. Каждое ваше словечко, каждый жест не проходит не замеченным мамой. Сколько радости получает ваша мама, когда вы хороши и послушны. Сколько же слез проливает, когда вы дурны. Детки мои дорогие, ведь у меня вся жизнь для вас и в вас.

22 ДЕКАБРЯ

Папа пришел ото всенощной и принес для моей дочурки башмаки, связанные Ольгой Ив(ановной) Кузнецовой4 из разных остаточков шерсти. Мне очень приятно видеть любовь и память к моей дочке, но стыдно, что ничем не могу отплатить ей. Теперь для всех самое ценное и нужное хлеб — его-то у нас и нет. Большие

(мама, Павел и я) едим хлеб с дурандой и то только за чаем; за обедом и ужином получают хлеб только Вася и Кира. Очень тяжелое время переживаем мы теперь. Еду собираем последнюю. Все запасы на самом конце, что будет дальше — страшно думать. Помоги, Господи! Благодаря всему переживаемому все мы очень нервны и раздражительны. Хотелось бы в доме поселить мир, любовь и тишину, а вместо этого выходит гнев, шум и брань, и больше всего от этого страдают мои дорогие, любимые детки. Разве они виноваты, что голодны — нет молока, масла, сахару, нет никаких сластей...

23 ДЕКАБРЯ

Опять грех осуждения. Говорили с папой много и горячо. Я сказала, не думая, что из этого выйдет. Говорили об Олсуфьевых. По-моему, не хорошо, что он от всяких простых житейских дел устраняется, а посылает жену. Папа говорит, нехорошо я думаю: не вникнув хорошенько, я осуждаю. Да, я, конечно, согласна с ним, что много надо узнать, понять, а потом уже и говорить. Поэтому мне все страшные и страшно сказать что-либо. Когда я говорю, то чувствую, что каждое слово неспроста, за каждое надо держать ответ. А так как слов всегда получается много и сил для ответа за них очень мало, то лучше молчать и молчать, покуда возможно.

26 ДЕКАБРЯ

Была с Васюкой и Кирой у Евг. Вас. Вязигиной, которая сошлась со студентом Георг(ием) Ив(ановичем) Кочмаром5, очень дельным человеком. По-видимому, живут ласково и дружно. Он немного конфузится, она держится свободно. Квартира убрана игрушечно, везде безделушки, ковры, занавеси, вышивки, подушки. Побывать в ней очень приятно, а жить, думаю, душно. Детишки своей прогулкой были очень довольны, дали им там много ландрину и орехов. Держали себя довольно хорошо, а я боялась было с ними идти, думала, что Васек будет также себя вести, как вчера дома. Вчера мы устроили у себя маленькую и очень миленькую елочку. Были на ней Софья Влад(имировна) и Миша6 Олсуфьевы и Серг(ей) Ник(олаевич) Дурылин, было довольно весело и оживленно. Васюшка от радости (как он после говорил) ужасно капризничал. Последнее время он каждую службу ходил с отцом и, по-видимому, переутомился и переволновался. Миша Кирушке рассказывал сказки о лесе и о всех, живущих в нем. Сказки были настолько занимательны, что мы — большие — все время среди разговоров к ним прислушивались. На Киру сильное впечатление произвело сообщение Миши о том, что баба-яга — его тетушка и приезжает к нему через трубу пить чай.

1 ЯНВАРЯ 1919 Г

Нынешний Новый год много принес радости моим деткам. Вчера Вася и Кира поставили свои башмачки в печь. Ангелок им принес орешки, ландрин и Кире карандаши, и Васе монетку. Утром, встав, они были рады таким подаркам. Вечером Вася боялся ставить ботиночек, чтобы не получить розги. В 5 часов пошли к Олсуфьевым (так было условлено еще на первый день Рождества). Там была очень красивая елка с настоящими шишками. Украшена была домашними изделиями очень мило и нарядно. Дети были в восторге. Там была и добрая баба-

яга, и Черномор. Кроме того, они получили массу подарков. Кира — лошадку белую с санями, плясуна, медведя и разные (сладости). (…) Васе, кажется, больше всего понравились "Очерки по истории". Олечка получила образок и беленькую куколку. Я — воротничок из венецианского кружева, папа — закладку. Мне очень обидно: чужие сделали подарок нашему папульке, а мы, свои любимые, не могли ничего приготовить для своего папы. Все оттого, что мне все время некогда, а детишки малы и не могут сами ничего сделать. (…)

Сегодня же до Нового года умерла Ольга Ивановна Кузнецова, одна из сестер Красного Креста. Очень хорошая старушка, всегда приветливая, радушно суетливая. Царствие ей Небесное! Последнее время она и вовсе хорошо была настроена. Хотела еще написать о своем посещении Вас. Вас. Розанова, да заплакала Олечка.

13 ФЕВРАЛЯ 1919 Г.

Давно не принималась я за эту тетрадь, а много хотелось и нужно было писать, да все как-то не выбиралось времени.

За это время — именно 23 января — умер Вас(илий) Вас(ильевич) Розанов. Умер тихо, совсем без агонии. При последних минутах были Софья Владимировна и Сергей Николаевич Дурылин. Все шумное, славное Розановское осталось там, в Петрограде, а здесь был просто Вас. Вас. Похороны были тихи, скромны и сердечны, только свои близкие и друзья окружали гроб. Трогательны были девочки со своею тихою скорбью. Надя, которая все целовала и ласкала умершего отца, и Таня — молилась и тихонько плакала. Варвара Дмитриевна очень выдержанна, она дома не отходила от покойника и не сводила глаз и в церкви стала к сторонке незаметная и была всех скорбящая. Не было речей, напыщенности, а все просто и...7

4/17 МАРТА

Мои дорогие милые детки, вчера Ваш папа очень сердился на меня, что я ничего для вас не оставлю — ничего не пишу. Простите меня, мои родные, если это так. (…)

Сегодня мы были обрадованы посылкой от дяди Коли и тети Поли8. Прислали сушеного картофеля

(очень хорошей домашней сушки без кожицы), немного свежего, немного хлеба и пшена. Перед посылкой получили письмо, в котором они пишут о посылке и что посылают; при этом приписка, что заставили вынуть хлеб и пшено. Было очень жаль. Ходили за посылкой мы с папой. Принесли, открыли — и какая радость! Там оказался и хлеб, и пшено. Очевидно, половину выложили, а половина осталась. Как приятно видеть такую заботу и знать, что есть люди, которые о нас думают и которым не безразлично наше житье. Получили письмо от мамы из Москвы (Ольги Павловны Флоренской. — Прим. о. Андроника), она была обеспокоена моим письмом (в котором я писала о своем плохом продовольственном состоянии). Мне очень жаль, что я не сообразила раньше и написала ей всю правду. Сегодня же написала ей, что у нас теперь гораздо лучше и если будут принимать посылки от Коли, так и вовсе хорошо. Мама предлагает послать что-нибудь из Москвы (?!), а меня все время мучит мысль, что мы ничего ей не посылаем. Все боюсь, детки, оставить вас без ничего, боюсь, вы запросите есть, а есть нечего будет. Не дай этого Господь и Его Святая Пречистая Матерь! Как теперь, дорогие мои, понятна жизнь бедняков — их голод, их бедные изнуренные детишки! Жалейте их, родные, не проходите мимо, чем можете, помогайте им.

Моя дочурка Олечка начинает становиться на ножки. Ползет, ползет и станет на одну секундочку, а сама смеется, радуется. Хочется, видно, и самой побегать. Страшно любит открывать буфет, смотреть, что там есть, и уже бедокурит: один раз разлила сахарин, в другой — уксус. Вот уже шаловливые ручонки!

5/18 МАРТА

(...) Был Мих(аил) Алекс(андрович) Новоселов. Рассказал о Марусе. Очень, бедная, устает: кроме своей работы еще имеет дежурство в лазарете. Вот люблю я эту Марусю за ее ласку, приветливость, самоотверженность. Пошли, Господь, ей счастья! Ходила в Собор к Преподобному. Грустно, малолюдно стало там. Скоро ли опять будет множество народа, свечей, лампад?

Хороши скромные простые службы, но у Преподобного, по-моему, они должны совершаться пышно, торжественно. При внутреннем богатстве должна быть соответственная внешняя обстановка. Преподобный Отче Сергие, моли Бога о нас!

Хорошо одним голосом, а еще лучше целым собором. Я один раз была на воскресном молебне, и когда запел весь народ, понеслась такая мощная волна, так и думалось: "Неужели она не докатится?" Видно, сильно прогневали Бога, что не хочет Он ослабить наши страдания.

8/21 МАРТА

Так наша вся посадская жизнь вертится около Преподобного. Сегодня опять волнения, связанные с Ним. Партия коммунистов желает вскрытия мощей, а население противится. И что только этой партии нужно? Уничтожить веру в Бога и Его Святых? Неужто они надеются на это? Посильнее их были люди, да так и остались ни с чем.

Свобода, свобода, а нет ни одного уголка, где бы они не побывали и не захотели бы устроить по-своему.

Ах, Васек мой милый, сколько ты заботишь свою маму, ведь добрый, хороший мальчик, а как нападет каприз, так и пойдет делать всякие непристойности. Так и сегодня.

Пришла Софья Владимировна и сказала, что не будет заниматься, а отец пошел заниматься с Мишей. Васек заплакал, запищал: "Со мной не занимаются, не ходи и ты", и пошло все в таком же роде. Но благодаря умению С. В. внимание его было отвлечено, и он успокоился. Так бы и всегда надо делать, да и сама-то я не умею быть выдержанной, и вместо отвлечения его в сторону начнешь бранить, и выходит хуже. Как порою хочется приласкать, приголубить детку, а полагается читать нравоучение. Не осуждайте потом, мои дорогие, свою маму! Ведь если она что-нибудь делает не так, то не почему-либо, а потому что или не умела, или думала, что так будет лучше.

Был у меня недошитый Васин фартучек с папиным рисунком и начатой вышивкой. Хотела его сегодня дошить для Оли, так Васек опять захныкал: "Это начал папа, пускай он его и кончит, и пускай его Оля носит только по большим праздникам". Сказала об этом папе, он: "Ведь по существу он прав, хочется, чтобы хоть что-нибудь деланное отцом осталось ему на память". Да, конечно, он прав, и всегда в своих капризах он прямо как-то прав, да в жизни-то это не проходит, эти прямости, ясность делает трудно уживаемого человека, (которого) странным все считают, как и отца его. А все потому, что слишком ясно, прямо смотрит на все вещи. Думаешь, как трудно, как замысловато, и не знаешь, как выйти из данного положения. Скажешь ему, он рассудит немножко сухо, немножко жестоко, но выйдет все просто и ясно. Трудно: как жить, не знаешь, как к кому подойти, и все чаще и чаще приходят на ум слова: "Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть".

Если бы суметь найти это иго! Ну какие эти коммунисты глупые, разрушают то, что больше бы всего помогло им. Сколько бы могли они наделать, опираясь на религию! Там, где теперь невероятные усилия, тогда бы было легко. Все-таки никак не могу я понять этого большевизма. Все уничтожают, разрушают, а устраивают только то, что сами осуждают и порицают.

Вспомнилось, как была я в последний раз у Вас. Вас. Розанова, как говорил он мне, что в любви Павла я нашла громадное сокровище и что должна им дорожить. А я разве не дорожу его любовью? Кажется, как ценишь всякий взгляд, всякую ласку, но всего этого мало достается на мою долю, целые дни он вне дома, а когда приходит, так такой усталый, что жаль к нему подойти и что-либо сказать. Папулька дорогой, чувствуешь ли ты, понимаешь ли это?

10/23 МАРТА

Была Надя Розанова. Девочка очень хорошая, живая, даровитая, и теперь приходится биться в такой нужде. Почему-то они очень обеспокоены тем, как о них думают и говорят люди. Право, ни от кого я плохого о них не слыхала, а есть в них Розановщина во всей красоте. Есть что-либо — так готовы всем раздать, нет — падают духом. Вот Надя, та еще ничего, не унывает, все еще бодрится. Пережить бы это голодное тревожное время! Господи, как тяжело оно! Тяжело тем, что хочется помочь и никак не решишься этого сделать. Как отнимешь у детей? Все кажется, не свой кусок отдаешь, а детский: так ли оно — не могу додуматься. Павел, кроме того, постоянно голодный, все время хочет есть, а еды очень мало — оставляем детям. Так как же другому дать, когда не все дома сыты? Плачет дочка — надо идти, а хочется писать.

11/24 МАРТА

Велики к нам милости Господни! Как только выходит вся провизия, опять откуда-либо посылка. Сегодня получили с посыльным из Кревеля (из Рязанской области от брата Н. М. Гиацинтова. — Прим. ред.) хлеб, пшено, для детей лепешки. Трогательны заботы Коли, всю жизнь он как отец заботится о нас. Особенно много он возился со мною. Бывало, и в Сапожок (город, где я училась в прогимназии) отвезет сам и приедет за мною сам. Знает, что мне плохо бывало дорогой. Всегда морская болезнь у меня от езды на лошадях — особенно зимой. Меня закутывали и укладывали в сани, иначе я не могла бы доехать. Дорогой всегда Коля заботился обо мне, то спросит, не озябла ли я, то, не очень ли мне худо, если да, то останавливал лошадь, вытаскивал меня, и мы шли пешком, пока тошнота совсем проходила. Да, рано ему досталась забота о семье! А своей он обзавелся уже после нас всех. Бог послал ему и жену хорошую, которая помогает ему заботиться о нас по-прежнему. Своих детей у него нет. При такой заботливости Коли мне бывает очень стыдно за себя и за Павла перед мамой. А как это устроить, я не знаю. Уж очень она горда и скрытна, а в деньгах к ней и подойти невозможно.

Писала все время на руках с дочуркой. Она спала, а я писала. Оля стоит одна и радуется. Лепечет:

"мама, папа", берет какую-нибудь бумажку и воркует "кга, кга, га" — читает. Все лоскутки прикладывает себе к шейке и тянет "а-а". Любит играть со своими братиками. Кирок ее все таскает за волосы. Сегодня приехал Конс. Степ. Усков из Кревеля, так Кира совсем собрался с ним ехать жить к дяде Коле, одел пальто, валенки, шапку и говорит: я готов —едем. Потом вечером мы сидели с ним и Олей в бабушкиной комнате, а Вася занимался с Софьей Владимировной, я пела "и с трудом от слова к слову пальчиком водя по печатному читает" и т. д. Кира спрашивает:

"Мама, что такое — папе частному". Я ему: "Не понимаю, что ты говоришь, откуда ты взял, где слышал?"

"Ты поешь "папе частному", — и запел. Тогда я догадалась, что это "по печатному", и объяснила ему. Опять плачет Оля.

26 МАРТА

Вчера Олечка сделала первый шажок. Обрадовала ради праздника свою маму.

26 ИЮЛЯ/8 АВГУСТА

Сегодня я проснулась радостная. Видела совсем под утро очень ясно Наталью Александровну9. Называла ее "тетей Наташей", и мне было спокойно, как бывало при ней при живой, когда я могла со всяким "женским" горем прийти к ней и получала успокоение. Сначала видела, будто она хочет купить в Посаде дом. Ей предлагают дом Молчановой — она соглашается. Потом я вижу — пришла к ней в гости в дом Молчановой. В доме как будто четыре комнаты. Две из них вижу ясно — чистенько убраны, по стене одной стулья маленькие, такого же устройства сверху, как и снизу, и на них написано: "мое приданое", т. е. приданое Молчановой. Я села на такой стул, и мне представилась вся жизнь того времени, когда Молчанова выходила замуж. Потом вышла Н. А. и спрашивает: "Ну что, хорошо я устроилась?" Я ей сказала: "Вы везде как-то умеете хорошо и уютно устроиться". Она, по-видимому, была довольна. Около иконы горит лампада. Икона небольшая, Спаситель, голова только или из моления о чаше, или в терновом венце — не помню. Внизу в киоте маленький башмачок и еще что-то. (…) Потом пришел Павел, и мы пили чай. (…) Павел сказал, что он со своими учеными работами совсем оставил "веселую жизнь" и что как только будет лучше, он будет давать званые обеды, которые будто бы любил и его отец. На этом я проснулась, и было такое чувство, что Наталья Александровна не забывает и там нас и не даст нас в обиду, о чем я не раз ее просила в связи со всеми неприятностями относительно ее наследства. Я верю, что она сделает так, что все темное отпадет от этого дома и правда явится ясно. Упокой, Господи, ее душу! Скончалась она 26 апреля в Марфо-Мариинской обители, в больнице среди чужих людей. Так на всю жизнь осталась она одинока. Была я у нее за неделю перед смертью — пришлось быть 3 раза (…). Она, прощаясь, поручала мне, как она говорила, своих "сироток" Мар. Пав. Казанскую, Нат. Пав. Трофимову и Шуру Запечину. Мар. Пав. вскоре после смерти Нат. Алекс. тоже скончалась от тифа. Шура после всяких историй по службе перебралась в Москву. Осталась здесь одна Нат. Пав., с которой редко приходится видеться. Все хозяйство да дела отнимают все время. Теперь же сама только встала с постели, лежала два дня от жара и расстройства желудка. Дети больны тем же, не знаю, чем остановить, особенно у Олюшки, очень ее истощает это. Все заботы да заботы, и все о земном, о душе некогда и подумать, а там и умирать пора. Как оглянешься на всю жизнь, сколько грехов наделала, с чем явишься к престолу Господню? Так только и находится сказать:

"Боже, милостив буди мне грешной!"

7/20 ИЮЛЯ 1921 Г.

Почти через 3 года пришлось мне взяться за эту тетрадку! Перечитывать ее я не могу, не умею написанное собою перечитывать равнодушно, и хочется просто уничтожить, а так как это сделать мне не хотелось бы ради папы, то я и не читаю и уже забыла, о чем здесь писала. Многое, конечно, изменилось за это время. Наш папа с октября 1920 г. живет в Москве и приезжает к нам в две недели один раз, а иногда реже. Это у нас самое горькое и грустное. Детки выросли. Васе уже 10 лет, но он все продолжает быть вялым и хилым. Кире 5 с половиной, он гораздо здоровее и живее Васи. Всегда придумывает какие-либо шалости и не дает никому себя в обиду. Олюнька общая любимица — ласковая круглая девочка, но иногда бывает и очень капризна. Сегодня целый день она была очень мила, тиха и послушна. Все время играла около меня со своими "дочками". То они болели и их нужно было лечить, то нужно вести гулять, то кормить — вообще забот, как у настоящей мамы.

В доме у нас теперь Софья Влад(имировна) почти не бывает, т. к. зимой болели дети заразными болезнями и она боялась перенести их на Мишу, а потом и отвыкла, и мешают разные хозяйственные дела. Очень много бывает и много возится с детьми, особенно с Олей, Софья Ив(ановна) Огнева10, с которой мы знакомы с февраля 1920 года. Это настоящая бабушка — баловница нашим детям. Тащит им сласти, лепешки, пирожки, фрукты и игрушки. Ни одного дня не проходит без подарка. Олю же балует даже слишком. Зато и дети ее очень любят, когда она не бывает один день, уже начинается хныканье, а почему нет Софьи Ивановны, как зовет ее Оля, "тети Иванны". Она им много читает, много рассказывает, а Оля к ее сказкам еще добавляет свои фантазии и рассказывает братьям, когда они улягутся спать.

1 Дневник Анны Михайловны Флоренской содержится в особой тетради, подаренной ей супругом, священником Павлом Флоренским. На внешней стороне 1-й страницы обложки отец Павел надписал: "Воспоминания мамы. 1918. XII. 12" ("мама" —это А. М. Флоренская, как называли ее дети и, вероятно, в эти годы и отец Павел. Она же называет его в Дневнике "папа").

На внутренней стороне 1-й страницы обложки отец Павел надписал: "Милой Аннулечке от папы за дочку, сказавшую сегодня вечером в первый раз "мама", — чтобы в этих тетрадях остались деткам воспоминания, мысли, записи и все что придется, от их золотой мамочки.

1918.XII.11. Сергиев Посад. Ночь" ("дочка" — это первая дочь Ольга, которая родилась 20 февраля по н. ст. 1918 г., умерла 25 апреля 1998 г.). — Здесь и далее прим. игумена Андроника.

2 Анастасия Федоровна Хлебникова, зубной врач в Сергиевом Посаде, часто посещала семью Флоренских.

3 София Владимировна Олсуфьева (урожденная Глебова, 1884-1943), супруга графа Ю. А. Олсуфьева (1878-1938). Олсуфьевы жили на Валовой ул., совсем рядом с домом отца Павла Флоренского.

4 Ольга Ивановна Кузнецова — сестра милосердия Убежища сестер милосердия Красного Креста в Сергиевом Посаде.

5 Впоследствии работал в исполкоме Сергиевского Совдепа.

6 Миша — Михаил Юрьевич Олсуфьев, сын С. В. и Ю. А. Олсуфьевых.

7 Далее текст прерван — кончились чернила.

8 Николай Михайлович Гиацинтов — родной брат А. М. Флоренской. Гиацинтова Пелагея Егоровна (урожд. Сергеева) — жена Н. М. Гиацинтова.

9 Наталия Александровна Киселева (1859-1919), начальница Убежища сестер милосердия Красного Креста в Сергиевом Посаде.

10 С. И. Огнева (урожд. Киреевская, 1862-1940), супруга И. Ф. Огнева (1855-1928), профессора Московского университета. Семья Огневых поселилась в Сергиевском Посаде в 1919 г., на той же улице (Дворянская), где был дом отца Павла Флоренского.